Достоевский родился в Москве на ул. Новая Божедомка. В метрической книге записано: «Родился младенец в доме больницы бедных у штаб-лекаря Михаила Андреича Достоевского сын Фёдор. Молитвовал священник Василий Ильин». Больница здесь есть до сих пор, улица (и соседняя станция метро) носит имя писателя. Здесь же находится мемориальный музей Достоевского.

Скончался Михаил Андреевич Достоевский, отец писателя. Официально причиной смерти стал апоплексический удар, но родственники были уверены, что Михаила Андреевича убили его крестьяне. Достоевский-старший был выходцем из духовенства, однако выслужил дворянство и отличался строгостью. Брат писателя Андрей вспоминал, что в последние годы жизни, после смерти супруги Марии Фёдоровны (27 февраля 1837 года), их отец много пил и становился всё более раздражительным. Дальше, по словам Андрея Достоевского, произошло следующее:

…В деревне Черемошне на полях под опушкою леса работала артель мужиков, в десяток или полтора десятка человек; дело, значит, было вдали от жилья! Выведенный из себя каким-то неуспешным действием крестьян, а может быть, только казавшимся ему таковым, отец вспылил и начал очень кричать на крестьян. Один из них, более дерзкий, ответил на этот крик сильною грубостию и вслед за тем, убоявшись последствия этой грубости, крикнул: «Ребята, карачун ему!..» — и с этим возгласом все крестьяне, в числе до пятнадцати человек, кинулись на отца и в одно мгновенье, конечно, покончили с ним!..

Как стая коршунов, наехало из Каширы так называемое временное отделение. Первым его делом, конечно, было разъяснить, сколько мужики могут дать за сокрытие этого преступления! Не знаю, на какой сумме они порешили, и не знаю также, где крестьяне взяли вдруг, вероятно, немаловажную сумму денег, знаю только, что временное отделение было удовлетворено, труп отца был анатомирован, причём найдено, что смерть произошла от апоплексического удара, и тело было предано земле в церковном погосте села Моногарова».

Смерть отца, безусловно, повлияла на будущего писателя. Фрейд в известной работе «Достоевский и отцеубийство» связывает эту трагедию с возможным Эдиповым комплексом у юного Достоевского и последующей разработкой мотива убийства отца в «Братьях Карамазовых».

В «Петербургском сборнике» Николая Некрасова опубликованы «Бедные люди». Первый роман Достоевского пользовался большим успехом среди публики. Белинский оценил талант молодого писателя как необыкновенный, в литературных кругах имя Достоевского стало известным. По легенде, Некрасов, один из первых читателей романа, в восторге сообщил Белинскому: «Новый Гоголь явился!» — на что критик скептически возразил: «У вас Гоголи как грибы растут». Впрочем, позже, похоже, именно Некрасов удалил из статей Белинского самые восторженные характеристики Достоевского. Далеко не все отзывы критики о нём были столь похвальны: в частности, «Северная пчела» несколько раз упрекала начинающего писателя в следовании идеям того же Белинского. Позже Белинский, недовольный повестью «Двойник», разочаруется в литературном даровании писателя, а Достоевский будет скептически отзываться о западнических и социалистических идеях критика. 

В кондитерской Вольфа и Беранже на Невском проспекте Достоевский познакомился с Михаилом Петрашевским. По словам Достоевского, «мне показался он очень оригинальным человеком, но не пустым; я заметил его начитанность, знания». Молодой петербургский чиновник Петрашевский устраивал у себя на квартире собрания, где обсуждались, в частности, идеи французских утопических социалистов. Среди посетителей «пятниц» Петрашевского были и литераторы, среди них молодой Михаил Салтыков (Щедрин) и критик Валериан Майков. Эти авторы печатались в журнале «Отечественные записки», где Достоевский, в частности, опубликовал повести «Двойник» и «Хозяйка», которые многим современникам небезосновательно казались похожими на сочинения других членов кружка. Утопический социализм вскоре перестанет привлекать писателя, но образы идеалистов, желающих перестроить мир по законам справедливости, окажутся очень значимы для поздних произведений Достоевского.

На Семёновском плацу арестованным петрашевцам, включая Достоевского, зачитали смертный приговор, приготовили всё необходимое для расстрела, но в последний момент объявили о высочайшей милости. Казнь была инсценирована: Николай I заранее принял решение заменить её каторжными работами и ссылкой.

Главным обвинением против писателя было чтение вслух знаменитого зальцбруннского письма Белинского Гоголю. Достоевский признался, что действительно читал его 15 апреля. Письмо Белинского, возмущённого православной и монархической книгой Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями», действительно содержало очень резкие места. Впрочем, власти, судя по всему, реагировали не на чтение письма само по себе. После волны революций, прокатившихся по Европе в 1848 году, российское правительство очень опасалось тайных заговоров. В этой обстановке полиции и Третьему отделению очень хотелось раскрыть хоть какую-нибудь тайную организацию, и петрашевцы прекрасно подошли на эту роль.

Вся сцена произвела на Достоевского сильнейшее впечатление. По воспоминаниям свидетелей, Достоевский «был несколько восторжен, вспоминал «Последний день осуждённого на смерть» Повесть французского писателя Виктора Гюго, опубликованная в 1829 году. Написана от лица человека, осуждённого на смерть. Вина приговорённого неизвестна, но по косвенным деталям можно предположить, что он отцеубийца. Произведение оказало большое влияние на Чарльза Диккенса и Фёдора Достоевского, исследователи подчёркивают параллели и с «Приглашением на казнь» Владимира Набокова. ⁠ Виктора Гюго и, подойдя к Спешневу Николай Александрович Спешнев (1820–1882) — революционер, один из видных петрашевцев. В 1846 году начал посещать собрания у Петрашевского и стал членом кружка Николая Кашкина. Оказал большое влияние на Фёдора Достоевского, которого тот называл «своим Мефистофелем». Подобно другим петрашевцам, был приговорён к смертной казни расстрелянием, но по императорской конфирмации отправлен в ссылку на каторжную работу в рудниках на 10 лет. Стал прототипом Николая Ставрогина, главного героя романа Достоевского «Бесы». ⁠ , сказал: «Nous serons avec le Christ». — «Un peu de poussiere» («Мы будем вместе с Христом. — Горстью праха». — Фр.), — отвечал тот с усмешкою». Свой личный опыт и впечатления от чтения Гюго сольются в знаменитом монологе князя Мышкина:

Выходило, что остаётся жить минут пять, не больше. Он говорил, что эти пять минут казались ему бесконечным сроком, огромным богатством; ему казалось, что в эти пять минут он проживёт столько жизней, что ещё сейчас нечего и думать о последнем мгновении, так что он ещё распоряжения разные сделал: рассчитал время, чтобы проститься с товарищами, на это положил минуты две, потом две минуты ещё положил, чтобы подумать в последний раз про себя, а потом, чтобы в последний раз кругом поглядеть. <…> Неизвестность и отвращение от этого нового, которое будет и сейчас наступит, были ужасны; но он говорит, что ничего не было для него в это время тяжеле, как беспрерывная мысль: «Что, если бы не умирать! Что, если бы воротить жизнь, — какая бесконечность! И всё это было бы моё! Я бы тогда каждую минуту в целый век обратил, ничего бы не потерял, каждую бы минуту счётом отсчитывал, уж ничего бы даром не истратил!» Он говорил, что эта мысль у него наконец в такую злобу переродилась, что ему уж хотелось, чтобы его поскорей застрелили.

В Кузнецке Достоевский женится на вдове Марии Дмитриевне Исаевой. С будущей женой он познакомился ещё весной 1854 года, вскоре после окончания своих каторжных работ и освобождения из острога. Мария Дмитриевна в это время жила со своим мужем в Семипалатинске, где Достоевский, согласно приговору, должен был служить рядовым. У неё был сын Павел, который станет пасынком писателя. За год до женитьбы, 16‒18 января 1856 года, Достоевский писал своему брату Михаилу:

…Выйдя из моей грустной каторги, я со счастьем и надеждой приехал сюда. Я походил на больного, который начинает выздоравливать после долгой болезни и, быв у смерти, ещё сильнее чувствует наслаждение жить в первые дни выздоровления. Надежды было у меня много. Я хотел жить. Что сказать тебе? Я не заметил, как прошёл первый год моей жизни здесь. Я был очень счастлив. Бог послал мне знакомство одного семейства, которое я никогда не забуду. Это семейство Исаевых, о котором я тебе, кажется, писал несколько, даже поручал тебе одну комиссию для них. <…> …Не он привлекал меня к себе, а жена его, Марья Дмитриевна. Это дама, ещё молодая, 28 лет, хорошенькая, очень образованная, очень умная, добра, мила, грациозна, с превосходным, великодушным сердцем. Участь эту она перенесла гордо, безропотно, сама исправляла должность служанки, ходя за беспечным мужем, которому я, по праву дружбы, много читал наставлений, и за маленьким сыном. Она только сделалась больна, впечатлительна и раздражительна. Характер её, впрочем, был весёлый и резвый. Я почти не выходил из их дома. Что за счастливые вечера проводил я в её обществе! Я редко встречал такую женщину. С ними почти все раззнакомились, частию через мужа. Да они и не могли поддерживать знакомств. 

<…> В мае месяце 55-го года я проводил их в Кузнецк, через два месяца он умер от каменной болезни. Она осталась на чужой стороне, одна, измученная и истерзанная долгим горем, с семилетним ребёнком и без куска хлеба. Даже похоронить было мужа нечем. 

<…> Теперь вот что, мой друг: я давно уже люблю эту женщину и знаю, что и она может любить. Жить без неё я не могу, и потому, если только обстоятельства мои переменятся хотя несколько к лучшему и положительному, я женюсь на ней. Я знаю, что она мне не откажет. <…> Моё решение принято, и, хоть бы земля развалилась подо мною, я его исполню. Но не могу же я теперь, не имея ничего, воспользоваться расположением ко мне этого благороднейшего существа и теперь склонить её к этому браку. С мая месяца, когда я расстался с ней, моя жизнь была ад. Каждую неделю мы переписываемся.

Выходит Высочайший указ о помиловании политических преступников, в том числе Достоевского:

Желая явить новое милосердие подданным нашим, омрачившим себя политическими преступлениями и после того безукоризненным поведением доказавшим своё раскаяние, равно тем, которые ещё в прежнее время, до дня нашего коронования, возвращены из мест ссылки или иным образом помилованы... мы повелеваем:

Из уроженцев Великороссийских губерний, которые лишены были прав состояния решением генерал-аудиториата 19-го декабря 1849 года, состоящим на военной службе и вновь дослужившимся до офицерских чинов: прапорщикам Дмитрию Ахшарумову, Фёдору Достоевскому <...> даровать прежние права по происхождению, то есть: пользовавшимся до приговоров потомственным дворянством — все права дворянства потомственного... без права на прежние имущества».

Вообще амнистии в честь коронации нового императора были для Российской империи обычным делом. Однако решение Александра II обладало особой важностью: возвращение из ссылки политических преступников, включая декабристов, воспринималось как отказ от наследия Николая I и один из шагов к решительным переменам в жизни страны. Через два года Достоевский воспользуется вновь обретённым правом на свободу перемещения и покинет Сибирь, а после вернётся в бурную общественную и литературную жизнь Санкт-Петербурга.

В газете «Русский мир» началась публикация «Записок из Мёртвого дома». Для множества современников именно эта книга, посвящённая каторге и тюрьме, оказалась самым важным произведением Достоевского. Передавая свой противоречивый опыт, писатель сложным образом соединяет вымышленное и достоверное. В его книге можно найти как правдивую картину жизни заключённых, так и типичный для Достоевского сложный анализ самосознания современного образованного человека. В эпоху Великих реформ описание своеобразного «плавильного котла», где представители самых разных сословий оказываются наравне, была особенно актуальна. Как ни странно, долгое время эта книга считалась намного более значительным произведением, чем, например, романы Достоевского. Даже непримиримые идеологические противники писателя, такие как радикальный критик Дмитрий Писарев, похвально отзывались о «Записках».

Вышел первый номер журнала «Время», который издавал брат Достоевского Михаил (в действительности оба брата активно участвовали в работе редакции). На страницах этого издания будет напечатан среди прочего роман «Униженные и оскорблённые». Среди сотрудников журнала были поэт и критик Аполлон Григорьев, философ Николай Страхов и многие другие. Журнал, полемизировавший и с консервативными изданиями наподобие «Русского вестника», и с радикальными «Современником» и «Русским словом», предлагал «почвенническую» политическую и литературную программу, настаивая на внимательном отношении к народному духу. Это, впрочем, не мешало относительному либерализму издания Достоевских, в котором высказывались очень смелые взгляды по самым разным общественным и политическим вопросам. Такая смелость и приведёт к закрытию журнала: в разгар Польского восстания 1863 года Страхов напечатает статью, очень смело трактующую отношения между Россией и Польшей. «Время» пользовалось успехом среди читателей, поэтому вскоре после закрытия издания Фёдор и Михаил Достоевские откроют другой журнал под названием «Эпоха». Впрочем, столь популярным он уже не будет.

Достоевский впервые выезжает за пределы Российской империи. Как и многие русские, писатель хотел познакомиться с жизнью Западной Европы. Писатель побывал в Пруссии, Франции, Англии, Швейцарии, Италии. Противоречивые, далеко не восторженные впечатления от современной жизни Западной Европы отразились в публицистических «Зимних заметках о летних впечатлениях». Впрочем, многие наблюдения Достоевского окажутся и вполне благожелательными: достаточно вспомнить описания Швейцарии в романе «Идиот». Во время этого путешествия Достоевский встретится с политическим эмигрантом Александром Герценом, личностью и творчеством которого позже будет интересоваться. Наконец, именно во время европейской поездки Достоевский увлёкся игрой на рулетке. Психологическая сторона этого увлечения изображена в романе «Игрок». Писатель вернулся из своего европейского путешествия к зиме, однако позже неоднократно будет посещать европейские страны.

Август — сентябрь 1863-го — самый напряжённый период в любовных отношениях Достоевского с Аполлинарией Сусловой: они несколько раз встретились в европейских городах от Парижа до Рима. Возлюбленная Достоевского, с которой он познакомился в начале 1860-х, была намного младше его и сильно отличалась по политическим взглядам. По словам современницы, Суслова — «девушка с обстриженными волосами, в костюме, издали похожем на мужской, девушка, везде являющаяся одна, посещающая (прежде) университет, пишущая, одним словом эмансипированная». Она занималась литературой и опубликовала несколько повестей, в том числе одну — в журнале «Время»; позже вышла замуж за Василия Розанова, в будущем знаменитого писателя. Роман Достоевского и Сусловой был болезненным: Суслова параллельно переживала несчастную влюблённость в другого, Достоевский был женат. Считается, что оба участника описали эту любовную историю в своих произведениях: Достоевский — в романе «Игрок», а Суслова — в повести «Чужая и свой».

От чахотки скончалась жена писателя Мария Дмитриевна. Через год Достоевский напишет своему другу, дипломату Александру Врангелю: 

…Она любила меня беспредельно, я любил её тоже без меры, но мы не жили с ней счастливо. …Несмотря на то что мы были с ней положительно несчастны вместе (по её странному, мнительному и болезненно фантастическому характеру), мы не могли перестать любить друг друга; даже чем несчастнее были, тем более привязывались друг к другу. Как ни странно это, а это было так. Это была самая честнейшая, самая благороднейшая и великодушнейшая женщина из всех, которых я знал во всю жизнь. Когда она умерла — я хоть мучился, видя (весь год), как она умирает, хоть и ценил и мучительно чувствовал, что я хороню с нею, — но никак не мог вообразить, до какой степени стало больно и пусто в моей жизни, когда её засыпали землёю. И вот уж год, а чувство всё то же, не уменьшается... Бросился я, схоронив её, в Петербург, к брату, — он один у меня оставался, но через три месяца умер и он, прохворав всего месяц и слегка, так что кризис, перешедший в смерть, случился почти неожиданно, в три дня.

Скончался Михаил Михайлович Достоевский. Фёдору Михайловичу пришлось принять на себя заботы о вдове и детях брата, а также выплатить его внушительные долги. Наконец, на Достоевского пали все хлопоты по изданию журнала «Эпоха». В журнале Достоевский поместил некролог брату, где писал: 

Михаил Михайлович был человек настойчивый и энергический. Он принадлежал к разряду людей деловых, разряду весьма между нами немногочисленному, к разряду людей, не только умеющих замыслить и начать дело, но и умеющих довести его до конца, несмотря на препятствия. К несчастию, характер покойного был в высшей степени восприимчивый и впечатлительный. При этой восприимчивости впечатлений он мало доверял их другим, хранил их в глубине себя, мало высказывался, особенно в несчастьях и неудачах. Когда он страдал, то страдал один и не обременял других своею экспансивностью. Только удачу, радость любил он делить добродушно с своими домашними и близкими; в такие минуты он не мог и не хотел быть один. 

Николай Страхов вспоминал трагикомическую подробность: «...В публике, не слишком внимательной к именам, произошла путаница, и многие считали тогда умершим Фёдора Михайловича, то есть знаменитого Достоевского. Поэтому Фёдор Михайлович должен был употреблять даже особые старания, всячески давая знать, что он, известный писатель, жив, а умер его брат».

Летом 1865-го журнал «Эпоха» был закрыт по причине финансовых трудностей: писатель погряз в долгах, а журнал выгод не приносил. Зарабатывавший на жизнь литературой, Достоевский вынужден был долго печататься в других изданиях. Впрочем, писатель всё же хотел открыть свой журнал — позже это желание сбудется, когда начнёт выходить «Дневник писателя».

Отчаянно нуждаясь в деньгах, Достоевский заключил договор с книгоиздателем Фёдором Стелловским. Это один из самых печальных в истории русской литературы примеров эксплуатации писателя. Стелловский получал право напечатать сочинения Достоевского в трёх томах, а сам писатель обязался сочинить для этого издания ещё один роман (этим романом станет «Игрок»). Достоевский будет вспоминать об этом эпизоде: 

...Принудил меня Стелловский силою… грозясь засадить меня в тюрьму, так что уж и помощник квартального приходил ко мне для исполнения. Но я с помощником квартального тогда подружился, и он мне много тогда способствовал разными сведениями, которые потом пригодились для «Преступления и наказания». Контракт этот ужасен...

Выходит из печати номер журнала «Русский вестник», где помещена первая часть романа «Преступление и наказание». Это был первый, но не последний роман Достоевского, напечатанный в журнале Михаила Каткова, — наверное, самого влиятельного в России издателя. Катков был сторонником сильной государственной власти, резко критиковал либералов и «нигилистов» и не останавливался ни перед чем (включая конфликт с цензурным ведомством), отстаивая свои взгляды. Позже Достоевский отдал Каткову также роман «Идиот», а с «Бесами» случился конфликт: Катков отказался печатать главу романа, где описывается изнасилование девочки, — и Достоевский был вынужден исключить её из романа (сейчас эта глава печатается в приложении к «Бесам»). Следующий свой роман «Подросток» Достоевский напечатал в конкурирующих «Отечественных записках» Некрасова и Салтыкова-Щедрина, однако «Братья Карамазовы» вновь вышли у Каткова. Несмотря на читательский успех, большинство критиков не считало, что «Преступление и наказание» (и вышедшие годом ранее «Записки из подполья») представляют новый шаг в творчестве Достоевского.

Достоевский женится на Анне Григорьевне Сниткиной — стенографистке Девушка, записывающая устную речь стенографией — способом быстрого письма с помощью особых знаков и сокращений. ⁠ , которой он диктовал роман «Игрок». Связанный сроками договора, Достоевский не успел бы окончить работу в срок, если бы писал от руки. Работа с Анной Григорьевной оказалась удачной, Достоевский пригласил её работать над завершением «Преступления и наказания» — и, влюбившись в свою помощницу, сделал предложение. Жена и дальше помогала Достоевскому готовить произведения к печати, вести переписку и т. д. Анна Григорьевна заложила своё приданое, чтобы оплатить многочисленные долги писателя. Вскоре после свадьбы супруги на несколько лет уедут из России, не в последнюю очередь затем, чтобы убежать от кредиторов. Сниткина была намного младше Достоевского и пережила его. После смерти мужа она написала книгу воспоминаний, публиковала произведения Достоевского и стала известной филателисткой. В браке родилось четверо детей, из которых двое умерли в младенчестве.

Из печати выходит первый номер «Дневника писателя». Сначала так называлась рубрика, которую Достоевский вёл в газете «Гражданин», где сотрудничал в 1873–1874 годах. Оригинальный журнал «Дневник писателя», где все материалы принадлежали Достоевскому, писатель характеризовал в письме к Владимиру Соловьёву так:

Разумеется, это не какие-нибудь строгие этюды или отчёты, а лишь несколько горячих слов и указаний... Затем о слышанном и прочитанном, — всё или кое-что, поразившее меня лично за месяц. Без сомнения, «Дневник писателя» будет похож на фельетон, но с тою разницею, что фельетон за месяц естественно не может быть похож на фельетон за неделю... Тут отчёт о событии, не столько как о новости, сколько о том, что из него (из события) останется нам более постоянного, более связанного с общей, с цельной идеей. Наконец, я вовсе не хочу связывать себя даванием отчёта... Я не летописец; это, напротив, совершенный дневник в полном смысле слова, то есть отчёт о том, что наиболее меня заинтересовало лично, — тут даже каприз». 

Достоевский будет с перерывами издавать «Дневник писателя» ещё несколько лет; в него войдут такие произведения, как «Кроткая» и «Сон смешного человека». Журнал Достоевского вызывал большой интерес у читателей, обращавшихся к автору с письмами, где обсуждались недавно опубликованные материалы — в том числе статьи о современном состоянии религии, об эпидемии самоубийств, о завоевании Константинополя и о многом другом.

Выходит из печати номер журнала «Русский вестник», где помещено начало романа «Братья Карамазовы». Последний роман Достоевского воспринимался как большое событие в литературной и общественной жизни, а его автор — как один из крупнейших русских писателей. Далеко не все критики и читатели одобряли это произведение, однако почти все сочли его достойным серьёзного обсуждения. Роман Достоевского обсуждали критики едва ли не всех изданий (включая даже церковную прессу, не очень-то интересовавшуюся светскими литературными новостями), отзывы о его чтении появлялись в дневниках и переписке современников. Профессор Семён Венгеров счёл нужным специально обсуждать причины особой популярности и влиятельности Достоевского.

На открытом заседании Общества любителей российской словесности Достоевский прочитал речь о Пушкине. Причиной послужило открытие памятника Пушкину на Тверском бульваре в Москве. Речь Достоевского произвела на современников сильнейшее впечатление. Писатель сообщал жене:

…Зала была как в истерике, когда я закончил — я не скажу тебе про рёв, про вопль восторга: люди незнакомые между публикой плакали, рыдали, обнимали друг друга и клялись друг другу быть лучшими, не ненавидеть впредь друг друга, а любить. Порядок заседания нарушился: всё ринулось ко мне на эстраду: гранд-дамы, студентки, государственные секретари, студенты — всё это обнимало, целовало меня. Все члены нашего Общества, бывшие на эстраде, обнимали меня и целовали, все, буквально все плакали от восторга. Вызовы продолжались полчаса, махали платками, вдруг, например, останавливают меня два незнакомые старика: «Мы были врагами друг друга 20 лет, не говорили друг с другом, а теперь мы обнялись и помирились. Это вы нас помирили. Вы наш святой, вы наш пророк!» «Пророк, пророк!» — кричали в толпе. Тургенев, про которого я ввернул доброе слово в моей речи, бросился меня обнимать со слезами. Анненков подбежал жать мою руку и целовать меня в плечо. «Вы гений, вы более чем гений!» — говорили они мне оба. Аксаков <Иван> вбежал на эстраду и объявил публике, что речь моя — есть не просто речь, а историческое событие! <...> Я бросился спастись за кулисы, но туда вломились из залы все, а главное, женщины. Целовали мне руки, мучали меня. Прибежали студенты. Один из них, в слезах, упал передо мной в истерике на пол и лишился чувств. Полная, полнейшая победа! <...> Я ослабел и хотел было уехать, но меня удержали силой. В этот час времени успели купить богатейший, в 2 аршина в диаметре лавровый венок, и в конце заседания множество дам (более ста) ворвались на эстраду и увенчали меня при всей зале венком: «За русскую женщину, о которой вы столько сказали хорошего!» Все плакали, опять энтузиазм. Городской глава Третьяков благодарил меня от имени города Москвы. — Согласись, Аня, что для этого можно было остаться: это залоги будущего, залоги всего, если я даже и умру.

Даже не согласные с выраженными в речи почвенническими идеями Достоевского критики подтверждали поразительный эффект, произведённый ею на публику.

Достоевский умер от туберкулёза в Санкт-Петербурге. Смерть писателя была неожиданной: ещё утром того же дня Достоевский сочинял деловые письма и делал записи относительно числа подписчиков на «Дневник писателя». Вечером, вскоре после ссоры с сестрой Верой Михайловной Ивановой из-за наследства, у него открылось сильное кровотечение, ставшее причиной смерти. Похороны писателя стали общественным событием: на них собралось несколько тысяч человек (по некоторым данным — до тридцати тысяч), читались речи и стихи. Похоронная процессия на несколько часов перекрыла Невский проспект. Современники отмечали, что в толпе встречались представители самых разных общественных слоёв и политических взглядов; особенно много было студентов и учащихся.

При подготовке статьи использованы материалы Полного собрания сочинений и писем Ф. М. Достоевского в 30 томах (Л., 1972‒1990), «Летописи жизни и творчества Ф. М. Достоевского» в 3 томах (СПб., 1999).