По изобретательности детективных схем Агата Кристи не имеет себе равных. Тот, на кого покушаются, и есть убийца («Загадка Эндхауса», «Объявленное убийство»). Задуманное убийство спрятано среди других, совершённых лишь ради маскировки или репетиции, — спрятано, как честертоновский «лист в лесу» («Убийства по алфавиту», «Драма в трёх актах»). Убийцей оказывается следователь («Мышеловка»). И так далее: можно сказать, что Кристи задала практически все долгоиграющие матрицы жанра, которые не раз подхватывали другие авторы. Все, кроме той, которая в 1925 году была использована в романе «Убийство Роджера Экройда». Без спойлера здесь не обойтись: повествование от лица убийцы, по мнению многих, нарушало базовые принципы жанра — вполне возможно, сами принципы и были сформулированы Рональдом Ноксом Рональд Арбутнотт Нокс (1888–1957) — британский писатель, автор детективов и религиозный деятель. В 1912 году рукоположён в сан англиканского священника, но после знакомства и дружбы с Гилбертом Честертоном стал католиком. Автор перевода Вульгаты на английский язык, а также десятка произведений в детективном жанре. Один из основателей Детективного клуба, в 1929 году Нокс составил «Десять заповедей детективного романа», все из которых рано или поздно были нарушены выдающимися авторами. ⁠ (и отчасти повторены С. С. Ван Дайном С. С. Ван Дайн (настоящее имя — Уиллард Хантингтон Райт; 1888–1939) — американский журналист, писатель, искусствовед и художественный критик, один из представителей золотого века детектива. Райт был важной фигурой в авангардных кругах Нью-Йорка до Первой мировой войны. В 1926 году написал исследование истории и традиции детективной фантастики, известен как автор «Двадцати правил для пишущих детективы». Самым популярным героем Райта стал детектив Фило Вэнс, появился в книгах в 1920-х годах, а после — на радио и в кинематографе. ⁠ ) в ответ на этот небывалый ход. Мало того что мы видим события такими, какими их представляет нам доктор Шеппард — сценарист, режиссёр и исполнитель преступления, — такими же их поначалу видит Эркюль Пуаро, для которого Шеппард здесь замещает отсутствующего Гастингса Капитан Артур Гастингс — литературный персонаж Агаты Кристи, помощник и лучший друг частного детектива Эркюля Пуаро. Пара Гастингс — Пуаро напоминает известную дружбу героев Артура Конан Дойла, детектива Шерлока Холмса и доктора Ватсона. ⁠ . Читателям, привыкшим доверять повествователю, предстояло после неожиданного финала вернуться к его репликам и — новая неожиданность! — убедиться, что в них нигде нет прямой дезинформации, а есть лишь умолчания. Впрочем, и этого хватало для возмущения: ведь в любом детективе читатель расследует преступление вместе с сыщиком, пытаясь вычислить правильное решение задачи. Подразумевается, что ему известны те же детали, что и расследователю. Здесь же оказывается, что картина неполна и автор не предполагает читательского сотворчества — превышая тем самым положенные ему по жанру демиургические полномочия. 

К 1925 году, когда «Убийство Роджера Экройда» вышло в нескольких номерах газеты Evening News, Агата Кристи уже была достаточно известной писательницей; после книжной его публикации годом позже она стала по-настоящему знаменитой. Вероятно, здесь сыграло роль её знаменитое исчезновение в декабре 1926-го, когда в течение одиннадцати дней английская полиция сбивалась с ног, под конец уже не надеясь обнаружить её живой, а пресса фиксировала этапы поисков на первых полосах. В обстоятельствах этого исчезновения (Кристи зарегистрировалась в гостинице под фамилией любовницы своего мужа, оставленный у обрыва автомобиль наводил на мысль о самоубийстве, а версия об амнезии, на которой настаивала сама писательница, вызывала обоснованные сомнения) нетрудно различить мотивы будущих детективных историй. К тому же, сделав себя героиней криминального сюжета — а злые языки поговаривали, что таким образом Кристи обеспечила своему свежему роману рекламу, — она заодно и сама выступила в роли «ненадёжного рассказчика». Как бы то ни было, шумиха поспособствовала успеху книги, а связанный с ней частный скандал остался частным. Кто, кроме коллег, мог упрекнуть автора в пренебрежении ещё не сформулированными правилами? 

Однако в этом пренебрежении был ещё один важный поворот. Непреложная этика детектива состоит в том, что добро должно победить зло: преступник непременно будет изобличён и наказан, и мы подсознательно отождествляем себя с теми, кто обеспечивает такой итог. Доктор Шеппард до самых последних страниц романа выступает как собеседник и помощник Пуаро, своего рода посредник между гениальным сыщиком и обычными людьми, которым необходимо объяснить ход мысли гения. И читателям, входящим в эту общность «обычных людей», как раз легко с ним отождествиться: он обаятелен, ироничен, сдержан, терпим к недостаткам ближнего — в частности, с юмором воспринимает неуёмное любопытство своей сестры Каролины. И когда выясняется, что приятный во всех отношениях доктор — шантажист и убийца, то для аудитории это становится полным афронтом: с кем мы чувствовали единение? как могли не заподозрить неладное?

Понятно, что невозможность заподозрить рассказчика входила в планы Агаты Кристи. Но в такой невозможности парадоксальным образом обнаруживалась как раз возможность заподозрить кого угодно. Именно «Убийство Роджера Экройда» открывает релятивистское и алгебраически сконструированное пространство, в котором порой вполне симпатичные с виду герои бывают вынуждены кого-то убить: то наследство манит, то страх, что откроется постыдная тайна, — поводы могут быть разными. «Я не одобряю убийств», — не раз повторяет Пуаро, но это не мешает писательнице в последнем романе («Занавес», 1975), снова шокировав публику, сделать убийцей его самого. Шокировать публику она вообще не боялась: к примеру, могла сделать убийцей ребёнка («Кривой домишко», 1949) или повторить вариант с рассказчиком-преступником («Ночная тьма», 1967). И в этой готовности разыграть преступление как шахматную партию и решить как математическое уравнение — не только понимание условности детективной интриги, которой не на пользу излишний психологизм, но и общее отношение к людям: убеждённость в том, что все способны на всё. Собственно, это — достаточно мизантропическое — отношение чувствуется в речах и действиях мисс Марпл, которая не обольщается насчёт человеческой природы и попросту исходит из цинической презумпции всеобщей порочности. Её метод френологических аналогий прекрасен: конечно, преступником оказался Х, потому что он похож на зеленщика в Сент-Мэри-Мид, а зеленщик хоть и долго держался, но потом таки утопил свою малоприятную жену в бочке из-под огурцов. Такая презумпция радикально не совпадает с сегодняшним «политкорректным» подходом, согласно которому преступление всегда есть следствие патологии, взрыва нормы, преступник — маньяк, и в его бэкграунде — почти непременная детская травма. С этим подходом сам детектив неизбежно превращается в триллер, где вопрос, кто убийца, уступает место вопросу, как убийцу поймать и обезвредить. 

Пуаро появился у Агаты Кристи до «Убийства Роджера Экройда», но именно здесь он уже в полной мере обнаруживает свою экзотичность (доктор Шеппард знакомится с ним, едва увернувшись от тыквы, которую Пуаро в гневе кидает через забор). Мисс Марпл возникла чуть позже, но вездесущая Каролина, сестра Шеппарда, вероятно, была её дальним прообразом. Эти персонажи — бельгиец, приманка и дразнилка для ксенофобов, ананкаст Человек с обсессивно-компульсивным расстройством личности, которое характеризуется повышенной тревожностью и мнительностью, фиксацией на деталях, перфекционизмом или периодическими навязчивыми мыслями или действиями. ⁠ в нафабренных усах, и старая дама, воплощение той английскости, где никакое убийство не нарушает уюта гостиной, — среди двигающих сюжет фигур всегда оказываются самыми живыми. Разумеется, они антиподы — однако есть нечто в совокупном (и очень сложном) образе «английскости», что с эксцентричностью Пуаро резонирует и её принимает. Это не только, условно говоря, линия абсурдной поэзии, лимериков, Вудхауса или честертоновской готовности увидеть на голове у джентльмена капустный кочан: такое есть и у самых «английских англичан» — скажем, у Голсуорси в «Конце главы» действует тётя Эм, чья речь совершенно хармсоподобна. Так что совсем «чужое» — оно же совсем «своё»: Агата Кристи очень хорошо чувствовала зону схождения противоположностей.

Пройдёт совсем немного времени, и «Убийство Роджера Экройда» будет переведено на все языки, адаптировано для театра и кино, включено в список лучших детективов всех времён и народов. И, естественно, в поисках источников сюжета вспомнят «Драму на охоте» Чехова, где тоже о событиях рассказывает сам убийца. Мы не знаем, читала ли эту повесть Агата Кристи; мы не знаем также, читал ли её лорд Маунтбеттен Луис Маунтбеттен, 1-й граф Маунтбеттен Бирманский (1900–1979) — британский адмирал, последний вице-король Индии. Дядя принца Филиппа, мужа английской королевы Елизаветы II. Был убит в результате теракта, устроенного Ирландской республиканской армией. Лорд Маунтбеттен был страстным поклонником детективов Агаты Кристи и, как считается, подал ей идею романа «Убийство Роджера Экройда». ⁠ , которому она, по собственному признанию, была обязана идеей сюжета (лорд предлагал эпистолярный роман с письмами, написанными убийцей). Но в любом случае именно «Убийство Роджера Экройда» сделается существенной вехой в развитии жанра, в предельном расширении его возможностей.