Что вас подтолкнуло к изучению темы грузинского авангарда, русского авангарда в Грузии?

Об этом ничего не было известно, были только какие-то мемуарные кусочки у Паустовского, Эренбурга, а так нигде толком именно про этот период я не могла найти никакой большой статьи или книги. У Ростислава Прилипко была диссертация про поэта и переводчика Владимира Эльснера Владимир Юрьевич Эльснер (1886–1964) — поэт и издатель. Составитель популярной «Антологии современной поэзии» (четыре тома), которая вышла в Киеве в 1909 году. Был близко знаком с Анной Ахматовой и Николаем Гумилёвым, был шафером на их свадьбе. Как поэт дебютировал в 1913 году, выпустив два поэтических сборника, «Выбор Париса» и «Пурпур Киферы: эротика», которые были написаны под влиянием Валерия Брюсова. После революции Эльснер жил в Тифлисе, где занимался преподаванием, и под конец жизни выпустил ещё два поэтических сборника. ⁠ , жившего в Грузии, где во вступительной главе был обзор этого периода, — и, пожалуй, всё. К тому же люди в Грузии долго живут, многие из участников этих движений ещё были живы. Мне стало просто интересно побольше об этом узнать — хотя бы для себя, там видно будет. К тому времени, как я заинтересовалась авангардом в Грузии, я знала не только про Маяковского, деятельность кубофутуристов и эгофутуристов. Меня интересовала Грузия как «страна поэтов», в которой кто только не бывал. Например, Яков Полонский Яков Петрович Полонский (1819–1898) — поэт. Служил в Комитете иностранной цензуры и Совете главного управления по делам печати. С 1860 года устраивал «пятницы» Полонского — встречи с учёными и деятелями культуры. Автор поэтических сборников «Гаммы» (1844), «Стихотворения 1845 года», «Сазандар» (1849), сборника рассказов (1859), романов «Признания Сергея Чалыгина» (1867), «Женитьба Атуева» (1869), «Дешёвый город» (1879). ⁠ там жил, Александр Дюма путешествовал по Грузии. Менее известно, что Кнут Гамсун тоже жил в Грузии.

В первый раз я приехала в Грузию в 1973 году, тогда я познакомилась с секретарём «Фантастического кабачка» «Фантастический кабачок» — артистический клуб, существовавший в Тифлисе с 1917 по 1919 год и первоначально (до середины 1918 года) носивший название «Студия поэтов». Был местом встреч грузинских и русских поэтов-новаторов, художников и актёров, а также был главной трибуной для выступлений членов постфутуристической группы «41°», таких как Алексей Кручёных, Илья Зданевич и Игорь Терентьев. «Фантастический кабачок» располагался в полуподвальном помещении во дворе дома № 12 по Головинскому проспекту (ныне проспект Руставели). ⁠ Ниной Николаевной Васильевой, со вдовой Юрия Марра Юрий Николаевич Марр (1893–1935) — поэт, учёный-иранист и переводчик. Сын лингвиста Николая Яковлевича Марра. Занимался вопросами грузино-персидских литературных связей, поэтикой и метрикой стиха. При жизни публиковались лишь его отдельные научные статьи. Как поэт Марр стал известен только после смерти, благодаря своей жене Софье Марр, которая готовила к печати не только его научное, но и поэтическое наследие. Его стихи близки как к творениям «заумников» и ОБЭРИУ, так и к традициям русской сатирической и лубочной поэзии. Марр был близко знаком с Алексеем Кручёных, Ильёй Зданевичем и Игорем Терентьевым и фактически был членом группы футуристов-заумников «41°». ⁠ Софьей Михайловной Марр. Серьёзно работать я поехала в Тбилиси осенью 1974 года — начала встречаться с людьми, заниматься грузинским языком с преподавателем Цирой Чикваидзе из Тбилисского государственного университета, чтобы иметь возможность прочесть хронику событий в газетах, ходить в библиотеку. До того как я приехала в Грузию надолго, я написала первую статью про «Фантастический кабачок». В 1974 году я отдала её в редакцию журнала «Литературная Грузия». Естественно, в сокращённом виде публикация вышла в 1980 году.

Изменилась ли ситуация с конца 1970-х — 1980-х годов? Можем ли мы теперь говорить, что этот период стал более известным и более прозрачным?

Конечно, можем. Во-первых, благодаря Илье Зданевичу. Издательство «Гилея» выпустило целый список его произведений, и даже некоторые вещи не по одному разу, например «Восхищение». Опять же были конференции по Зданевичу и в Москве, и во Франции, были изданы материалы этих конференций. То есть Зданевич из полузабытой фигуры превратился в фигуру известную и в Грузии, и в России, и во Франции, и в Америке. Также за это время, естественно, много нового издали о Кручёных. Меньше, но кое-что о Терентьеве Игорь Герасимович Терентьев (1892–1937) — поэт, художник, сценарист и драматург. Был участником тифлисской группы футуристов-заумников «41°», в которую также входили Алексей Кручёных и Илья Зданевич. В 1919 году выпустил два дебютных стихотворных сборника: «Факт» и «Херувимы свистят», в которых экспериментировал с фонетикой, ритмикой, «сдвигологией», а также с графическим образом слова и его типографским воплощением. В 1920-е годы Терентьев сблизился с обэриутами и полностью посвятил себя режиссёрской деятельности. ⁠ : и в Музее Маяковского, и в Европейском университете в Санкт-Петербурге переиздали его теоретические трактаты, сопроводив их современными статьями Андрея Россомахина. В последнее время появились статьи о Татьяне Вечорке Татьяна Владимировна Толстая (литературный псевдоним Татьяна Вечорка; 1892–1965) — поэтесса, прозаик и переводчица. Автор поэтических сборников «Магнолии», «Треть души», «Соблазн афиш»; романов о Бестужеве-Марлинском и Лермонтове, воспоминаний о Блоке, Маяковском, Хлебникове, Пастернаке. В 1917 году основала в Тифлисе литературное содружество «Альфа-Лира», которое впоследствии слилось с местным «Цехом поэтов». ⁠ Беллы Ципурия в зарубежных научных изданиях. А в одной грузинской книжке я увидела ссылку на совершенно потрясающую статью о моих книгах — сопоставительно с другими работами, которые, например, Луиджи Магаротто издавал в Италии. Её написал учившийся до этого в Москве американский славист индийского происхождения Харша Рам. Я познакомилась с ним в 1980-е годы в Ленинграде, он занимался тогда Хлебниковым. Прошли годы, и я уже слышу, что он выучил грузинский язык, в Грузию приезжал заниматься грузинской литературой XIX века. Cейчас он занимается Григолом Орбелиани, грузинским поэтом XIX века, и темой тоста в грузинской литературе. В общем, всё медленно, но продолжается. Например, я очень довольна, что в 2023 году в Белграде Корнелия Ичин издала Юрия Дегена Юрий Евгеньевич Деген (1896–1923) — поэт, прозаик и литературный критик. Был членом второго петербургского «Цеха поэтов» и одним из основателей художественного общества «Марсельские матросы», в которое входили Михаил Кузмин, Георгий Иванов, Георгий Адамович, Анна Радлова и Лазарь Берман. Вместе с поэтом и композитором Александром (Сандро) Короной создал артистический клуб «Фантастический кабачок». С 1918 по 1919 год издавал альманах «Нева» и журнал «Феникс», в которых печатал свои статьи о XIX веке и рецензии на сборники футуристов. В период своей жизни в Тифлисе опубликовал пять книг. В 1922 году вышла его последняя прижизненная стихотворная книга «Волшебный улов». ⁠ , а в этом году Валерий Гречко выпустил том «Русская литературно-художественная критика в Грузии»: собрал публицистические тексты, критику из русскоязычных журналов и газет. Большое хорошее дело сделал. Самое приятное в этом то, что продолжение следует.

Полное название вашей книги — «Фантастический город». Русский авангард в Тбилиси (1917–1921)». Что значит здесь словосочетание «русский авангард»? 

Я имею в виду прежде всего биографические факты. Допустим, Кручёных в Москве никогда не был на первых ролях. Даже в своей группе, в «Гилее» Литературно-художественное объединение футуристов, существовавшее в 1910-х годах. Его организаторами были Велимир Хлебников и Давид Бурлюк. Группа выпустила альманахи «Пощёчина общественному вкусу» и «Садок судей», «Дохлая луна» и многие другие. В 1913 году «Гилея» вошла в объединение «Союз молодёжи», совместно с которым организовала театр «Будетлянин». ⁠ , Маяковский и многие другие к нему относились немного свысока, — в общем, несерьёзно. Зданевич учился на юридическом факультете и как корреспондент газеты «Речь» был на турецком фронте. Кручёных какое-то время на Кавказе был один, он работал чертёжником на строительстве железной дороги в городе Сарыкамыш, что заменяло ему военную службу. И он там действительно обрёл какую-то мощь, потому что занимался лабораторной работой, переписывался с Матюшиным Михаил Васильевич Матюшин (1861−1934) — художник, композитор и теоретик искусства. Участвовал в выставках «Бубновый валет», «Ослиный хвост», был близко знаком с Казимиром Малевичем. Вместе со своей женой Еленой Гуро основал издательство «Журавль». В 1913 году написал музыку к опере Алексея Кручёных «Победа над Солнцем». ⁠ , Шемшуриным Андрей Акимович Шемшурин (1872–1937 (?)) — писатель, литературовед, филолог, искусствовед и меценат. Занимался исследованием древнерусской миниатюры. В 1910-е годы был близок к кругу русских футуристов. Был другом Давида Бурлюка, Алексея Кручёных и других. ⁠ , у него было много свободного времени, и он всё время просил, чтобы ему присылали книги футуристов и отзывы на них, — например, «Авто в облаках» «Авто в облаках» — альманах одесских футуристов, изданный в 1915 году. В нём приняли участие Эдуард Багрицкий, Исидор Бобович, Нина Воскресенская, Пётр Сторицын, Сергей Третьяков, Анатолий Фиолетов, Георгий Цагарели, Вадим Шершеневич. ⁠ . Из этого возникли многие его книги тифлисского периода, стихи и теоретические работы, — например, «Малохолия в капоте». На Кавказе он сделался лидером по сравнению с тем, кем он был. 

А, допустим, Василий Каменский был гастролёром. У него был открытый характер, он был очень доброжелателен, приезжал в Тифлис, где с Кручёных и Кириллом Зданевичем сделал замечательный сборник «1918». В Грузии он многократно бывал, по городам России постоянно путешествовал, это просто другой тип человеческий.

Терентьев был женат на Наталье Карпович, которая родилась в Тифлисе, переехал с ней на её родину, какое-то время служил в армии, потом вышел в отставку, после чего у него были проблемы с работой. Он замечательно описывает, как купил себе осла для перевозки грузов, чтобы деньги заработать, а осёл оказался, во-первых, непослушным, а главное, очень прожорливым. И то, что он надеялся заработать благодаря ослу, у него уходило на прокорм этого осла. Ему оставалось пойти работать в театр миниатюр, где он красился в чернокожего, пел всякие песенки, у него даже бенефис был — но, в общем, как раз с финансами было плохо. Терентьев был юристом по образованию, а в независимой Грузинской Республике практически нельзя было применить свои знания. 

Зданевич — это ещё один вариант. Он вырос в Тифлисе, его отца все знали и брата его знали. Он просто вернулся к себе домой. И кроме того, он знал — в отличие, во всяком случае, от Кручёных — иностранные языки, действительно работал в американском благотворительном обществе организации помощи на Ближнем Востоке. Карпович пишет, что Илья мог заработать миллионы и эти миллионы за месяц истратить. Это совсем другой человеческий тип и другой тип существования. Он там действительно пытался что-то заработать именно на общее футуристическое дело. Ни у Терентьева, ни у Кручёных не было денег, Кручёных мог выпустить пять-десять экземпляров своих книг, а типографские издания выходили на деньги Зданевича — потому что это был единственный человек, который что-то зарабатывал.

Когда начинаешь изучать биографические обстоятельства героев вашей книги, невольно задумываешься о том, что все они оказались в нужное время в нужном месте: Зданевич был в экспедициях в Турецкой Грузии, Кручёных работал в Баку, Терентьев тоже работал на Кавказе, Вечорка вернулась в Тифлис, Городецкий приехал туда по своим делам. В итоге большое количество деятельных людей внезапно возникли в почти одной и той же точке пространства — и оказалось, что у них есть очень много общего.

Часто случалось, что человек там родился, жил, а потом уехал получать высшее образование: ведь, кроме всего прочего, до объявления Грузией независимости там не было, кроме высших женских курсов, ни одного высшего гражданского учебного заведения. Военные были, а гражданских не было. Хочешь получить гражданское образование — поезжай в Россию. Или за границу, но это мало кто мог себе позволить. А тут революция, переворот, многие уроженцы Грузии вернулись домой, где не было, если хотите, так страшно, так голодно, как в Петрограде. В Тифлисе было значительно спокойнее. Многие поехали через Крым — те же Мандельштам, Судейкин, Сорин Савелий Абрамович Сорин (1878–1953) — художник-портретист. Принимал участие в выставках «Мира искусства». В 1919 году уехал в Тифлис, где тесно общался с  Сергеем Судейкиным, Василием Каменским, Николаем Евреиновым, а также участвовал в выставке «Малый круг». В 1920 году эмигрировал во Францию, где быстро обрёл популярность. В 1920–30-е годы активно участвовал в выставках русского искусства в различных европейских странах. ⁠ . Вроде бы там тоже тепло, но то одни власти, то другие, то пятое, то десятое, то забирают, то реквизируют.

В Грузии, в общем, сложилась уникальная ситуация: три года существовало одно и то же правительство. Причём коалиционное социалистическое правительство — для того времени это большая редкость. Была масса своих сложностей, были проблемы с Турцией, на что мало кто обращал внимание. Например, тот же самый Мандельштам в статье «Меньшевики в Грузии» пишет, что грузинские меньшевики хотели сделать из Грузии Швейцарию, чтобы в мире, где льётся кровь, остаться с чистыми руками. Он забывает о том, какая была альтернатива: если не с красными и с большевиками, кто там поблизости был? Деникин.

Причём Деникин далеко не самый — по сравнению, допустим, с Красновым Пётр Николаевич Краснов (1869–1947) — военный и политический деятель, писатель. Работал военным обозревателем, писал статьи по военной теории. Участвовал в Первой мировой в качестве командира казачьего полка. После Октябрьской революции командовал походом казаков на Петроград, поход закончился поражением, и Краснов уехал на Дон. Стал атаманом донского казачества и создал Всевеликое войско Донское как самостоятельное государство. В 1919 году ушёл в отставку и уехал в Германию. В эмиграции продолжил подпольную борьбу с большевиками, писал исторические романы и мемуары. Во время Второй мировой войны поддержал нацистскую Германию, управлял казачьими войсками на территории, оккупированной немцами. После окончания войны был этапирован в Москву, где был приговорён к смертной казни. ⁠ — плохой выбор. Даже с элементами демократии. Были переговоры с Деникиным по поводу пограничного конфликта в районе Сочи. Они закончились ничем, у Деникина была своя позиция: «За единую, неделимую Россию». Поэтому, если бы Грузия примкнула к Белому движению, она бы потеряла то, ради чего боролась. Она бы потеряла независимость: не было таких противостоящих большевикам сил, которые бы признавали за Грузией, Арменией или Азербайджаном право на независимость. А так худо-бедно три года они просуществовали. За это время, во всяком случае, университет открылся, люди смогли у себя дома получить образование. Иванэ Джавахишвили Иванэ Александрович Джавахишвили (1876–1940) — историк, академик АН СССР. Его труд «История грузинского народа», над которым он работал почти всю жизнь, оказала значительное влияние на грузинскую историческую науку. Был одним из основателей Тбилисского университета, который теперь носит его имя. ⁠ , который потом основал Грузинский университет, получил образование в России. Почти все грузины, закончившие университет в России, после того как независимость Грузии была объявлена, уехали в Грузию и там стали участвовать в открытии университета. То есть кадры уже были готовые, только им было негде преподавать. И поскольку волею судеб большая часть грузинских дворян получала образование в Петербурге, связи были наработаны. Илья Чавчавадзе, Акакий Церетели, Александр Казбеги — в общем, кого ни взять, все учились в России, у них уже были какие-то связи. И это, естественно, облегчало положение, когда приезжает уже знакомый человек.

Почему футуристы из России уезжали именно в Грузию? В моём представлении, несмотря на то что футуризм возник на почве городской столичной культуры, он обретает силу, некую живость и уникальность в точках удаления от центра — как окраинно-провинциальное явление на периферии глобального культурного столичного контекста.

Возьмём, допустим, статью Николая Харджиева Николай Иванович Харджиев (1903–1996) — литературовед, искусствовед, текстолог, архивист и знаток русского авангарда. Занимался творчеством Маяковского и Хлебникова. Автор фундаментального исследования «Поэзия и живопись (Ранний Маяковский)». Был популяризатором русского авангарда, в 1960-е годы организовывал выставки авангардных художников в Музее Маяковского. ⁠ «Весёлый год» Маяковского», где приводятся газетные отчёты о приёмах футуристов в других городах. В Грузии их принимали лучше всего — даже сами корреспонденты удивляются, что футуристов приветствовали аплодисментами — пусть со смешками, но в целом доброжелательно. Всё-таки нельзя исключать такой фактор, что Грузия — страна поэтов, там трудно найти человека, который не пишет стихи хотя бы для себя. И поэтому воспринимать поэзию, даже, может быть, какую-то совершенно новую, легче людям, которые сами с поэтическим словом имеют дело.

Грузия в этот период представляется как временный творческий оазис, где можно было переждать опасное время.

Никто же тогда не знал, большинство людей не знало, что будет дальше. И очень многие думали, что год-два большевики побушуют, а потом исчезнут тем или иным способом, аннигилируются — и можно будет спокойно домой вернуться.

А с другой стороны, этот период — полноправный и самостоятельный жизненный этап развития авангардного движения, футуризма, в целом культурно-поэтических движений, в том числе местных грузинских. И почему-то, несмотря на насыщенность этого периода, конкретно эта часть истории авангардных движений остаётся неизвестной и непопулярной.

Многие десятилетия этот период замалчивался. Если по-простому, то большевикам не нравилось, что в Грузии было столько всего интересного тогда, когда там должно было быть плохо. У меня был старший товарищ, журналист и литературный критик Гарегин Бебутов, который мне помогал. Он знал, допустим, Василия Каменского. Он мне говорил: «Вы пишите, пишите, только этого никогда не опубликуют». Он всю жизнь проработал в газетах «Заря Востока» и «Тбилиси» и знал, что в ситуации, когда, допустим, меньшевики сделали объективно хорошее дело, открыли университет в Грузии, нельзя просто написать, что в 1918 году был открыт Грузинский университет. Нужно обязательно: «В тяжёлые годы правления меньшевиков, которые боролись с подлинной народной властью большевиков, под давлением масс трудящихся им пришлось открыть университет». Он прекрасно знал всю эту фразеологию, сохранил интересные воспоминания, которые не мог опубликовать, но уже в старости передал всё в архив.

Это был действительно любопытный эксперимент: с одной стороны, социалистическое правительство, при котором функционировала консерватория, и Генрих Нейгауз там был, и Николай Черепнин Николай Николаевич Черепнин (1873–1945) — композитор, дирижёр и педагог. Был учеником Николая Римского-Корсакова. Написал музыку к балетам «Павильон Армиды» (1907), «Нарцисс и Эхо» (1911), «Маска красной смерти» (1915), которые были представлены на «Русских сезонах» С. Дягилева. Был членом «Мира искусства». В 1919–1921 годах — директор Тифлисской консерватории. В 1921 году в Париже основал Русскую консерваторию. ⁠ , и Борис Прозоровский Борис Алексеевич Прозоровский (1891–1937) — композитор, автор эстрадных песен и романсов. Оказавшись в годы революции в Тифлисе, организовал Клуб Артиста. После, уже в Москве, был одним из создателей творческого содружества «Павлиний хвост». Был репрессирован в 1937 году. ⁠ — концентрация всего интересного. Шесть молодых и талантливых художников на деньги грузинского правительства послали во Францию учиться — это же о чём-то свидетельствует. И Тициану Табидзе тоже предлагали, но он отказался, не смог по каким-то причинам. В правительстве заботились о том, чтобы у Грузии были творческие культурные связи с Западной Европой, и не теоретически заботились, а конкретно, практически. И самое интересное, что все эти люди, в том числе Давид Какабадзе Давид Несторович Какабадзе (1889–1952) — живописец, график и художник театра.  Был основоположником кубизма в Грузии. С 1919 по 1927 год жил в Париже, куда отправился вместе с художниками Ладо Гудиашвили и Шалвой Кикодзе. По возвращении в Грузию преподавал в Тбилисской академии художеств. Был связан с русским авангардом и русскими художниками-«парижанами», такими как Михаил Ларионов, Наталья Гончарова, Сергей Дягилев и др. ⁠ , Ладо Гудиашвили Ладо Давидович Гудиашвили (1896–1980) — художник-живописец, график, монументалист и педагог. С 1919 по 1927 год Гудиашвили вместе с художниками Давидом Какабадзе и Шалвой Кикодзе жил в Париже, где был близко знаком с Пабло Пикассо, Амедео Модильяни, Михаилом Ларионовым, Натальей Гончаровой. Впоследствии вернулся в Грузию. В 1947 году занимался росписью Кашветской церкви в Тбилиси, за что был исключён из ВКП(б) и уволен с работы из Художественной академии. ⁠ , до 1926 года были во Франции. Бедно жили, их не могли там содержать, но в 1926-м они все вернулись с приобретёнными навыками, там никто не остался. 

Я была немного знакома с Гудиашвили. Сколько его потом здесь ругали — именно за формализм и за то, что он согласился расписывать Кашветскую церковь Церковь Кашвети — православная церковь в центре Тбилиси. Построена в 1904–1910 годах по проекту тифлисского архитектора Леопольда Бильфельда. В 1947 году её росписью занимался Ладо Гудиашвили, за что подвергся гонениям со стороны советской власти. ⁠ . В Советском Союзе художник церковь расписывает, представьте себе! У него была куча всяких неприятностей, наверное, на компромиссы приходилось идти, а что делать — коль вернулись, так ничего не поделаешь. Но сам факт, что с 1919 по 1926 год они все во Франции вертелись-крутились… Гудиашвили дружил с братом Ильи Зданевича, Кириллом, писал ему письма, из которых, как предполагается, грузинские футуристы узнали о дадаизме.

Илья Зданевич работал в качестве секретаря в советском полпредстве во Франции (1924–1926), получил возможность принять участие в Международной выставке современных декоративных и промышленных искусств (1925), представив в советском павильоне издания «41°». Я читал, что его на это участие и, соответственно, на компромисс подтолкнуло желание хоть как-то повлиять на развитие культуры в Советском Союзе. Это действительно так — или это уже какие-то теоретические догадки? 

Знаете, с таким человеком, как Илья Зданевич, никогда не знаешь наверняка, так это или не так. С одной стороны, в Советском Союзе существовал Инхук Инхук (Институт художественной культуры; 1920–1924) — научно-исследовательская организация и творческое объединение художников, скульпторов, архитекторов и искусствоведов. Был основан по инициативе Василия Кандинского. В Инхуке исследовали формальные средства различных видов искусства (музыки, живописи, скульптуры и др.) и их воздействие на зрителя. Инхук был близок к ЛЕФу, занимался теорией конструктивизма и производственного искусства. ⁠ , где работали Малевич, Матюшин и Терентьев, была жива идея «41°». Если бы Зданевич, допустим, вернулся, через несколько лет его всё равно бы прижали, но какой-то период Илья Зданевич тоже мог бы, в том же Инхуке, условно говоря, работать, что-то создавать. А с другой стороны, мы не знаем, как могла бы развиваться история, если бы Терентьев оказался во Франции.