Что такое Сэмюэль Беккет в современном интеллигентском сознании? Завершитель великой модернистской традиции, который подвёл итог веку Джойса, Пруста и Кафки и получил Нобелевскую премию как бы за всех сразу. Создатель театра абсурда, в своих нарочито алогичных пьесах, где распадаются привычные причинно-следственные связи, провозгласивший бессмысленность жизни. Угрюмый писатель-отшельник, из чьих сардонических максим получаются яркие и горькие твиты. Новая книга посвящённых ему эссе несколько меняет этот расхожий образ.

За 32 года, которые прошли со смерти Сэмюэля Беккета, на русский перевели все его романы и значительную часть пьес, поэзии и эссеистики. Начиная с 1990-х публикацией книг нобелевского лауреата занимается главным образом издательство «Текст». Во второй половине 2010-х за книги Беккета и про Беккета взялись небольшие издательские проекты — так автор «В ожидании Годо» стал достоянием энтузиастов. В издательстве libra вышла биография Беккета, написанная Аллой Николаевской. «Опустошитель» выпустил его короткую прозу и новый перевод романа «Уотт». Переводчик Валерий Молот издал последний роман Беккета «Как есть» и книгу «Беккет вспоминает, вспоминается Беккет»: в ней под одной обложкой собраны мемуарные заметки писателя и тексты людей, которые его знали и изучали, от беккетовского биографа Джеймса Ноулсона до Пола Остера и Джона Максвелла Кутзее.

Книга Анатолия Рясова — одно из редких оригинальных, оснащённых внушительным аппаратом исследований о Беккете на русском языке. Основной текст «Пути вычитания» по частям уже выходил в разных издательствах и журналах. Но странным образом возвращение к уже созданному тексту, его обтачивание, поиски оптимальной формы созвучно методу самого Беккета, который тоже постоянно обращался к своим старым работам, переводил их с английского на французский и обратно — и существенно преображал.

Рясов не пишет исчерпывающую биографию Беккета и не претендует на то, чтобы истолковать все его произведения (но сетует на то, что по-русски пока не вышли фундаментальные беккетоведческие работы; присоединяемся). Скорее «Путь вычитания» — серия эссе, которые разрабатывают несколько популярных сюжетов: от влияния Джойса на Беккета до особенностей его пьес. Но, может быть, главная удача этой книги — это то, как автор уточняет расхожие представления о пафосе беккетовских сочинений.

Благодаря книге Рясова мы узнаём, что Беккет внимательно, с карандашом, прочёл Пруста, но не был им особенно очарован («Слезливое квохтанье, изрыгаемое мучимым резью брюхом сквозь вставную челюсть»). Что он быстро преодолел соблазн джойсовской прозы, построенной на уходящих в бесконечность аллюзиях, и двинулся в сторону «голого», «нищего» слова. Что Беккет добрался до Кафки, уже написав свои прорывные вещи. Что смысл его пьес — не в том, что жизнь не имеет смысла, а в том, что нам не дано узнать, так это или нет. Что несмотря на непубличность и меланхоличный склад ума, Беккет вёл активную рабочую и дружескую переписку, режиссировал свои пьесы и тесно работал с биографом Джеймсом Ноулсоном.

Всё это корректирует ощущение безнадёжной непроницаемости, которое может оставить после себя Беккет, от произведения к произведению писавший всё более аскетично и как бы без учёта потенциальной аудитории. Зная о недружелюбности беккетовских вещей, их холодном, пустынном совершенстве, иной читатель мог бы предпочесть чтению компетентный пересказ с комментариями. Это ощущение усугубляет вышедшая несколько лет назад книга американского историка культуры Питера Гэя «Модернизм», в которой Беккету посвящены всего несколько едва ли не пренебрежительных абзацев. 

Рясов делает почти невозможное. Он достаёт почтенного классика из архива и показывает, как Беккет пытался решить те же проблемы, которые стоят сегодня перед пишущими людьми. Зачем придумывать новые драматургические коллизии, когда все истории уже превращены в киносценарии? Что делать прозаику в эпоху тотальной инфляции текста и захватившего медиа и соцсети шитпостинга? Писать или молчать? 

Как видится, в современной русской и мировой литературе у Беккета есть два явных наследника, которые дают на эти вопросы несхожие ответы.

Прежде всего, это Саша Соколов, в одном интервью признавшийся в симпатии к позднему Беккету и его «прекрасно ритмически организованному течению языка». За последние 36 лет Саша Соколов выпустил только одну книгу, поэтический «Триптих», и предпочитает уединённый созерцательный образ жизни. Эту стратегию отказа, неучастия, добровольного выключения себя из потока не поколебали съёмки в фильме Николая Картозии, Антона Желнова и Ильи Белова «Саша Соколов. Последний русский писатель».

Другой последователь — уже упомянутый нобелиат и двукратный лауреат Букеровской премии Джон Максвелл Кутзее. Тоже затворник, он продолжает писать книги, в которых мрачный беккетовский юмор сочетается с резко поставленными экзистенциальными вопросами. Не игнорируя, подобно своему предшественнику, беллетристические условности вроде персонажей и сюжетов, Кутзее стремится к беккетовской интеллектуальной строгости и словесной дисциплине.

Этими свойствами обладают эссе Кутзее о Беккете, которые вошли в сборник «23 очерка о мировой литературе», недавно опубликованный на русском. Вместе с книгой Рясова они могут стать идеальным чтением для тех, кто только готовится войти в лабиринт беккетовской прозы и драмы, — и для тех, кто, выйдя из него, ищет квалифицированного собеседника.

Анатолий Рясов. Беккет: путь вычитания. СПб.: Jaromir Hladik press, 2021.