Издательство «Манн, Иванов и Фербер» перевыпустило капитальный труд великого фольклориста Александра Афанасьева (в красивых обложках!). С 1869 года, когда вышел последний том «Поэтических воззрений славян на природу», фольклористика, конечно, ушла далеко вперёд. Но этот трёхтомник, сам по себе поэтичный, выдержал множество переизданий (особенно в постсоветские годы), служил источником вдохновения для поэтов и писателей — и по-прежнему входит в круг любимого чтения специалистов по фольклору. По нашей просьбе фольклорист, профессор РГГУ и НИУ ВШЭ Андрей Мороз объясняет, чем важна эта книга.
 

Андрей Мороз:

Александр Афанасьев более всего известен широкой публике как издатель трёхтомного собрания русских сказок, однако главным трудом его жизни стало трёхтомное исследование «Поэтические воззрения славян на природу». Сторонник разработанного Якобом Гриммом и его последователями нового тогда научного метода — мифологической школы, — Афанасьев попытался создать исчерпывающее исследование славянской мифологии, ориентированное во многом на труд Гримма «Немецкая мифология». Название работы Афанасьева во многом обусловлено теоретическими предпосылками, которые легли в её основу: мифология — продукт бессознательного восприятия природы, описанной посредством языка. В процессе эволюции метафорических обозначений явлений окружающего мира они начинают пониматься буквально, обрастают деталями и подробностями и постепенно превращаются сначала в мифологические сказания, а затем в фольклорные сюжеты и образы. Пройти обратный путь и раскрыть происхождение фольклорных текстов, обрядов и верований из мифов, а мифов из языка — одна из задач автора.

В работе Афанасьев использовал такое количество источников, которое только мог найти. Записей фольклорных текстов к середине XIX века было накоплено значительное количество, но большая часть из них хранилась в архивах или была разбросана по региональной периодике вроде губернских ведомостей. И тем не менее список только выявленных источников, использованных Афанасьевым, превышает тысячу. Разумеется, их качество очень разное: среди них встречаются и добросовестные записи с относительно точной атрибуцией, и компиляции, и литературные обработки, и просто фальсификации. Но вместе с тем многие явления народной культуры, описания которых приводит Афанасьев, подтверждаются более поздними и достоверными записями.

По нынешним временам научный метод Афанасьева сильно устарел, выводы оспорены, данные могут быть уточнены или опровергнуты, однако его книга остаётся важнейшей вехой не только в фольклористике, но и вообще в русской культуре. Первая обширная попытка охватить самые разные стороны народной культуры позволила увидеть её не как набор отдельных фрагментов (песен, сказок, пословиц, уже хорошо известных к тому времени), но как единую систему, развивающуюся по своим законам. Книга эта радикально повлияла на русскую литературу и искусство второй половины XIX века, она была читаема как немногие другие и разобрана на цитаты. Современному читателю «Поэтические воззрения…» интересны и как собрание разнообразного фольклорного материала, зафиксированного в ту эпоху, когда крестьянский фольклор был в полной сохранности, и как важный памятник русской культуры середины XIX века, и просто как прекрасно написанная, хорошо выстроенная, увлекательная книга, созданная высокоэрудированным автором.

Издательство «Симпозиум» в этом году занималось наследием Самуила Лурье (1942–2015) — одного из самых ярких критиков постсоветского времени, печатавшегося также под псевдонимом С. Гедройц. Фигура Лурье была очень важна для петербургского литературного ландшафта, а охват его интересов покрывал и классическую прозу, и современную беллетристику, и научную фантастику (в числе книг, выпущенных «Симпозиумом», — томик его колонок в альманахе Бориса Стругацкого «Полдень, XXI век»). Об одной из книг критика — «Сказке на ночь» — рассказывает по просьбе «Полки» её редактор-составитель, филолог Сергей Князев.
 

Сергей Князев:

«Сказка на ночь» — один из четырёх сборников Самуила Лурье, выпущенных издательством «Симпозиум» в 2024 году. В сборники эти вошли тексты, не печатавшиеся ранее в его книгах: журнальные колонки, рецензии, предисловия и послесловия к книгам других авторов.

«Сказка на ночь» — цикл литературных портретов и новелл о писателях и художниках. Среди героев — Надсон, Микеланджело, Тициан, Тютчев, Алексей Константинович Толстой, Панаев… Название циклу — и одноимённой рубрике в журнале — придумал Дмитрий Циликин, главный редактор журнала «Фирменный», бортового журнала Октябрьской железной дороги. Циликин, соавтор Лурье по книге «Письма полумёртвого человека», — замечательный петербургский журналист, читательски и профессионально обожавший Лурье и заказывавший ему тексты везде, где ему случалось работать. В «Фирменном» эти тексты и печатались. Интересно, что предшественником Циликина на посту главного редактора «Фирменного» был Константин Крикунов, петербургский литератор, которого Лурье высоко ценил и, в частности, доброжелательно отрецензировал (за подписью С. Гедройц) сборник его прозы «Ты».

Впоследствии тексты цикла «Сказка на ночь» были вывешены на сайте «Прочтение». Если говорить о предыдущих книгах Лурье, то «Сказка на ночь» более всего похожа, вероятно, на «Разговоры в пользу мёртвых». «Сказка на ночь» — тоже разговор в пользу мёртвых, может быть, даже и с мёртвыми. Ни Циликина, ни Крикунова, как и Самуила Лурье, нет в живых, и делая эту книгу как редактор, я часто вспоминал их. Как известно, могилы и памятника С. А. Лурье нет, прах его развеян над Тихим океаном, и этот «квартет» из четырёх книг «несобранного Лурье» — своеобразный памятник бесконечно дорогому автору.

В «Редакции Елены Шубиной» вышло переиздание книги Юрия Карабчиевского — провокативного исследования биографии и поэтики Маяковского. Впервые «Воскресение Маяковского» было издано в 1985 году в Мюнхене, а в 1990-м вышло в Советском Союзе — и Советский Союз был к этому готов: гласная критика культа Маяковского, неапологетический взгляд на его стихи, отдающий вместе с тем должное огромному дару поэта, — всё это стало ещё одной, и очень зримой, приметой смены исторической эпохи. Для «Полки» о книге Карабчиевского рассказывает филолог, исследовательница футуризма Светлана Казакова. 
 

Светлана Казакова: 

Книга Юрия Карабчиевского «Воскресение Маяковского», пожалуй, самая пристрастная, хлёсткая и эмоциональная из всех, что написаны о поэте. Автор не стремится к научной фундированности, фактологической точности, убедительной аргументации, сдержанному академизму, — напротив, нарочно дистанцируется от жанра филологического исследования в классическом понимании. Книга хороша, интересна, обаятельна и вместе с тем уязвима экcтремальной необъективностью: Карабчиевский предлагает свой взгляд на личность и поэзию Маяковского, основывается на собственном прочтении, интуитивном ощущении в попытке объяснить глубинные мотивы этого неординарного человека. Интерпретация жизни и творчества Маяковского талантлива, парадоксальна, бескомпромиссна: Карабчиевский делает слепок души своего героя, применяя «психоаналитический ключ» и одновременно с жаром рассуждая о сущности поэзии.

Часто автор несправедлив, излишне строг и необоснованно предвзят к своему герою, неубедителен в попытке дискредитировать Маяковского, подвергнуть тотальной иронии всё написанное им и сбросить с «парохода современности», однако в книге есть очень точные, зоркие прозрения, тонкие наблюдения о природе таланта поэта, неподдельное желание доискаться правды. Эрудиция, обнажённая эмоциональность, образность, оценочность, публицистичность повествования Карабчиевского завораживают и увлекают — вот в чём и достоинство, и слабость этой неистовой и страстной книги.

«Издательство Яромира Хладика» перевыпустило сборник Сергея Стратановского — одного из выдающихся поэтов ленинградской «второй культуры». «Оживление бубна» впервые вышло в 2009 году: в этой книге Стратановский обращается к мифологии и фольклору, мыслит их политически и исторически. По нашей просьбе о переиздании «Оживления бубна» пишет философ, критик, исследователь поэзии Борис Рогинский.
 

Борис Рогинский: 

За исключением трёх больших собраний, все авторские книги Сергея Стратановского изданы светлой памяти Геннадием Комаровым (издательство «Пушкинский фонд»). «Оживление бубна» он печатать не взялся. Книга вышла в Москве, в «Новом издательстве». 

Мифы и обряды бесчисленных народов, окружавших и населявших Русь, прочитаны  поэтом в допетровских, допетербургских фрагментах культурной памяти. 

В большинстве стихотворений и двух коротких рассказах — просьба, мольба, жалоба, вопль отчаяния или боли, скорбный диалог, недоумённое бормотание, попытка самооправдания. Каждое стихотворение — маленькая трагедия. 

В чём, в ком зло: в горестном устройстве мира? В русском империализме? В татарском «меднолобии»? В том, что ради жизни надо убивать? Что человек — зырянин, мордвин, башкирец, русский, бурят, якут — может этому противопоставить?   

Книга о родине, exegi monumentum Стратановского: всяк сущий в ней язык орёт от боли и шепчет о надежде.

Проза Джона Дос Пассоса (1896–1970), подзабытая сегодня, в 1920–30-е была открытием и источником вдохновения не только в Америке, но и в советской России: в лице Дос Пассоса советские писатели видели провозвестника ультрамодернистского, урбанистического, индустриального, монтажного метода письма, который отвечал требованиям современности. Дос Пассоса ценил Сергей Эйзенштейн (чьи фильмы оказали на американского писателя влияние). Кроме того, Дос Пассос симпатизировал СССР, приезжал в него в конце 1920-х; отказаться от левых убеждений его заставила Гражданская война в Испании, после которой он обличил жестокость советских спецслужб; среди прочего, агентура НКВД расстреляла друга Дос Пассоса, испанского писателя Хосе Роблеса, вероятнее всего слишком много узнавшего о закулисной политике Советов. Это случилось в 1937 году; год спустя в Ленинграде был казнён советский переводчик Дос Пассоса — Валентин Стенич. Именно в переводе этого большого мастера мы и сегодня читаем «Манхэттен» — о книге, переизданной «Азбукой», по нашей просьбе рассказывает редактор издательства Екатерина Дубянская. 
 

Екатерина Дубянская: 

Если на ваших книжных полках стоят книги Хемингуэя, Ремарка, Фолкнера или Стейнбека, то «Манхэттен» Дос Пассоса — такой же мастхэв.

Название этого романа Джона Дос Пассоса в русском переводе всегда сокращается до названия района в Нью-Йорке, потому что полностью, с сохранением всех смыслов, перевести его затруднительно. Manhattan Transfer. Переход, передача, перемещение, пересылка. Остров, граница двух миров, самый фешенебельный и богатый район, на берег которого корабли со всего света ежедневно высаживают сотни обездоленных, у кого за душой только надежда на лучшую жизнь. А вариантов дальнейшей жизни по большому счёту два: стать топливом, на котором кипит этот котёл, или варевом в котле. И ещё неизвестно, что лучше. В любом случае прежним никто не останется, все так или иначе совершат переход в иное состояние. Кто-то преуспеет и сделает карьеру (что отнюдь не синоним счастья); кто-то проиграет даже с хорошего старта, кто-то попытается вырваться из города, уехав вглубь страны, а кто-то — шагнув с Бруклинского моста.

Основным романам Дос Пассоса в целом свойственна композиционная раздробленность, родственная художественным поискам начала XX века с его кубизмами и абстракционизмами. Но «Манхэттен» предельно кинематографичен. Это произведение — «смонтированное», как кинофильм, написанное по ещё не вполне сложившимся на тот момент законам киноискусства — создаёт образ Нью-Йорка из фрагментов, символов, цветовых пятен, диалогов, эпизодов и фигур умолчания. Лица, звуки, игра света и тени, огни реклам и автомобилей, голоса, обрывки разговоров. Названия глав, эпиграфы — словно субтитры к фильму.

Среди источников вдохновения для «Манхэттена» можно назвать «Улисса» Джеймса Джойса (только «Манхэттен» гораздо легче читается), «Бесплодную землю» Томаса Элиота, «Рождение нации» Дэвида Уорка Гриффита (одного из создателей кинематографа как искусства), эксперименты советских режиссёров Сергея Эйзенштейна и Всеволода Пудовкина: принцип построения «Манхэттена» близок передовым для того времени приёмам киномонтажа.

Синклер Льюис Синклер Льюис (1885–1951) — американский писатель и журналист, автор романов «Эрроусмит» и «Бэббит», антиутопии «У нас это невозможно». Первый американский лауреат Нобелевской премии по литературе (1930). ⁠  описывал «Манхэттен» как «роман величайшей важности… рассвет целой новой школы письма». Дэвид Герберт Лоуренс Дэвид Герберт Лоуренс (1885–1930) — английский писатель, поэт, эссеист, драматург, художник. Один из крупнейших писателей Великобритании первой половины XX века. Автор романов «Сыновья и любовники», «Влюблённые женщины», «Радуга», «Пернатый змей»; роман «Любовник леди Чаттерлей» (1928) из-за откровенных сексуальных сцен стал предметом судебного разбирательства и был запрещён в Великобритании вплоть до 1960 года. ⁠ назвал его «лучшей современной книгой о Нью-Йорке», какую он когда-либо читал. Хемингуэй объявил Дос Пассоса единственным среди всех американских писателей, кто «смог показать европейцам ту Америку, которую они на самом деле найдут, когда приедут сюда» (правда, последнее было сказано в рамках рекламной кампании в Европе). Значение романа для литературы — прежде всего в разработке новых художественных приёмов, серьёзно расширивших арсенал писательского мастерства. А социальный пафос «Манхэттена», его идейный и эмоциональный тон характерны для литературы «потерянного поколения», травмированного Первой мировой войной. Манхэттен изображён энергичным, бурлящим жизнью, но тревожным и безжалостным местом. Хаотичный город больше похож на природную стихию, чем на человеческий социум. Он без малейшего сочувствия перемалывает человеческие жизни, с одинаковым равнодушием вознося и швыряя в бездну.

Нельзя сказать, что этот роман «подводит черту под…» или «делает выводы из…», но его с уверенностью можно назвать символическим зеркалом первой четверти XX века в Америке. Промежуток между «позолоченными годами» экономического бума конца XIX века и «ревущими двадцатыми» встаёт в нём необычайно ярко и контрастно. 

Перевод Валентина Стенича (Сметанича) ценен прежде всего тем, что он современен автору и создан в ту же эпоху, что и роман. Стенич был первоклассным переводчиком и, несмотря на то что смысл некоторых идиом от него ускользал, он блестяще пересоздал «Манхэттен» на русском языке.