Большой террор

В годы сталинских репрессий прямые их жертвы были лишены голоса — первые литературные свидетельства создают их матери и жёны, стоявшие в тюремных очередях. Произведения Ахматовой и Лидии Чуковской пишутся только для себя и самых близких, и только с началом десталинизации во второй половине 1950-х годов, когда начинают возвращаться заключённые, лагерная тема проникает в печать: после речи Хрущёва на XXII съезде КПСС Солженицын отправляет «Один день Ивана Денисовича» в редакцию журнала «Новый мир». Текст кажется абсолютно непроходимым, но публикуется по распоряжению самого первого секретаря ЦК. Солженицын и Шаламов прокладывают дорогу Домбровскому и Волкову, пережившим многолетние лагерные сроки и описавшим этот опыт в романах. Открытый ящик Пандоры не удастся закрыть и с окончанием оттепели — шок, произведённый развенчанием культа личности, и порождённая им рефлексия в художественной и мемуарной литературе (например, у Евгении Гинзбург) произвели в общественном сознании переворот, положив начало диссидентскому движению в СССР.

  • Реквием

    Анна Ахматова1940

    Принципиально новый этап в творчестве Ахматовой, одна из важнейших её вещей. В поэме описан трагический опыт 1930-х годов, когда Ахматова пыталась вызволить репрессированного сына и носила ему передачи в «Кресты»; эхом в ней отдаётся и расстрел Николая Гумилёва в 1921 году. Ахматова пишет о репрессиях не как прямая жертва, но как близкий непосредственный свидетель — из тюремной очереди, почти как из загробного мира. С поэмой и с обстоятельствами, которые легли в её основу, была отчасти связана травля Ахматовой, в 1946 году надолго отлучённой от литературного процесса. Текст поэмы долгое время ходил в устной форме — Ахматова читала его вслух доверенным друзьям.

  • Софья Петровна

    Лидия Чуковская1940

    История постепенного прозрения советской патриотки, машинистки Софьи Петровны, гордой матери сына-коммуниста. Повесть, написанная зимой 1939/40 года, стала единственной прозаической художественной вещью, созданной по свежим следам Большого террора 1937–1938 годов (когда был расстрелян муж Чуковской). Софья Петровна, изумлённая, что почтенные, симпатичные и хорошо знакомые ей люди оказываются «отравителями, шпионами и убийцами», тем не менее верит газетам и убеждена, что в Советском Союзе невиновных не сажают. Арест сына она считает недоразумением, которое быстро разрешится, но мытарства в тюремных очередях вместе с родными других репрессированных открывают ей глаза на реальную природу террора, и это почти сводит её с ума.

  • Мнимые величины

    Николай Нароков1952

    «Мнимые величины» — роман о Большом терроре, написанный в эмиграции ещё при жизни Сталина; в этом отношении он сопоставим со «Слепящей тьмой» Артура Кёстлера. Более осведомлённый, чем многие в СССР, Нароков описывает пытки и рутину первых этапов репрессивной машины (в этом отношении «Мнимые величины» можно сравнить с «Факультетом ненужных вещей» Домбровского и «В круге первом» Солженицына). Важная особенность, придающая уникальность роману Нарокова, — желание показать растление советского человека. Нароков видит в этом не только вину тоталитарного государства, которое способно только «давить», но и внутреннюю готовность обывателей и чекистов к падению, к доносам на близких и расстрелам без суда и следствия: это роман не только о терроре, но и вообще о человеческой мерзости, о царстве «ненастоящего», из которого даже самоубийство кажется слишком мелодраматическим выходом.

  • Колымские рассказы

    Варлам Шаламов1954 1962

    Первый сборник рассказов Варлама Шаламова, описывающий жизнь заключённых Севвостлага, где писатель провёл 14 лет. В рассказах, которые Шаламов писал с 1954 по 1962 год, после возвращения с Колымы, он разрабатывал документальный жанр, ставя своей целью «достоверность протокола, подведённую к высшей степени художественности»: так, например, все убийцы в рассказах выведены под реальными фамилиями. Первое абсолютно беспросветное, безысходное, антигуманистическое свидетельство о ГУЛАГе. Шаламов смотрел на свою книгу как на фиксацию предельного физического и нравственного опыта, право на которую есть только у людей, переживших такой опыт непосредственно.

    Подробнее о книге
  • Один день Ивана Денисовича

    Александр Солженицын1962

    Первое опубликованное произведение Александра Солженицына сразу принесло писателю мировую известность и, по часто встречающемуся мнению, повлияло на всю дальнейшую историю СССР. В подробном описании одного дня из жизни заключённого, простого русского крестьянина и солдата, впервые была показана лагерная действительность времён сталинских репрессий. Рассказ, задуманный ещё в лагере и написанный после освобождения автора, в 1959 году, был, ко всеобщему изумлению, напечатан в «Новом мире» в 1962 году, после разоблачения культа личности, с личного одобрения Хрущёва. «Один день Ивана Денисовича» был выдвинут на соискание Ленинской премии по литературе, но Солженицын, после отставки Хрущёва впавший в опалу, так её и не получил. Рассказ, уже изданный отдельной книгой, изъяли из библиотек как «дающий пищу для антисоветской пропаганды буржуазным идеологам».

    Подробнее о книге
  • В круге первом

    Александр Солженицын1964

    В основу романа легли воспоминания автора о «шарашке Марфино» — научно-технической спецтюрьме МВД, где он провёл три года. Прообразами героев стали сам Солженицын и его товарищи по заключению — литературовед и диссидент Лев Копелев, инженер-конструктор и философ Дмитрий Панин. Заключённые, разрабатывающие «аппарат секретной телефонии» по личному указанию Сталина, получают задание распознать человеческий голос — голос конкретного человека, который в случае успеха их миссии будет арестован. Перед ними стоит нравственная дилемма — согласиться работать на репрессивную систему или отправиться из относительно комфортабельного «первого круга» ада в настоящий ГУЛАГ. В центре романа — спор о коммунистической идеологии, когда-то равно близкой всем персонажам, и о том, оправдывает ли цель средства. Вторая сюжетная линия связана с дипломатом Иннокентием Володиным, чей голос, собственно, и нужно расшифровать: его арестовывают за то, что он позвонил в посольство США и предупредил о том, что советские агенты на днях украдут секрет атомной бомбы.

  • Верный Руслан

    Георгий Владимов1965

    Повесть советского писателя Георгия Владимова, напечатавшего в 1960-е два романа в «Новом мире», положила начало его параллельной неподцензурной жизни. Амнистия и закрытие лагерей после смерти Сталина показаны глазами караульного пса. Вохровцы, винтики репрессивной машины, здесь впервые показаны как её жертвы — не меньшие, чем заключённые: система сперва расчеловечила их, а затем выбросила за ненадобностью. Пёс Руслан посвятил всю жизнь Службе, олицетворённой хозяином-вохровцем (Хозяином советский народ называл и Сталина); после закрытия лагеря и хозяин, и пёс не могут найти нового смысла существования, кроме охраны и терзания подконвойных. «Верный Руслан» долго ходил в самиздате безымянным, почти в статусе фольклора, пока не вышел книгой в западногерманском русскоязычном издательстве «Посев» в 1975 году — «Руслан» стал сенсацией на Западе, куда Владимов и отправился через пару лет в добровольно-принудительную эмиграцию.

  • Крутой маршрут

    Евгения Гинзбург1967

    Мемуары лояльной советской гражданки, члена партии, жены советского функционера, попавшей в жернова репрессивной машины. Евгения Гинзбург была арестована в 1937 году по обвинению в связи с троцкистами, десять лет провела в лагерях, а затем ещё восемь — на поселении в Магадане. В «Крутом маршруте» Гинзбург описывает слом сознания — «изумление, помогшее выжить», чтобы донести страшное свидетельство до таких же простодушных благонамеренных людей, какой была она сама до ареста. Удивительное и талантливое свидетельство человека, сумевшего в аду сохранить гуманизм, незаурядное чувство юмора и способность удивляться нарушению логики и здравого смысла.

  • Архипелаг ГУЛАГ

    Александр Солженицын1973

    В основу монументального труда о советских репрессиях с 1918 по 1956 год легли собственные воспоминания автора и несколько сотен свидетельств других бывших заключённых. Шквал писем и устных рассказов о тюремном и лагерном опыте обрушился на Солженицына после публикации «Одного дня Ивана Денисовича». В этой книге, написанной в 1958–1968 годах, Солженицын говорит не только от своего имени; его миссия — дать голос бесчисленным безгласным жертвам. «Архипелаг», вышедший в разгар пропагандистской кампании против диссидентов, стал не просто документальным и литературным, но и нравственным событием. Советская пресса заклеймила Солженицына как «литературного власовца». Нобелевская премия Солженицына «За нравственную силу, с которой он следовал непреложным традициям русской литературы», однако, с «Архипелагом» не была связана, предвосхитив первую его публикацию на три года.

    Подробнее о книге
  • Факультет ненужных вещей

    Юрий Домбровский1975

    Главный герой — археолог, попадающий в сталинский застенок по обвинению в преступной халатности: пропало золото из раскопок. Из него выбивают признание, однако маховик террора ещё не раскрутился, ему удаётся уцелеть физически и духовно. В романе, основанном на истории реального ареста Домбровского, помимо арестанта — «хранителя древностей» — выведены и другие главные герои эпохи: осведомитель и следователи-палачи. «Факультетом ненужных вещей» называет парадоксальным образом следовательница НКВД факультет права; в широком смысле «ненужными вещами» при сталинском режиме оказываются вся прежняя жизнь, прежние нравственные принципы, христианские ценности, самая человеческая память — в новом мире существует только «социалистическая целесообразность».

    Подробнее о книге
  • Погружение во тьму

    Олег Волков1979

    Арестованный впервые в 1928 году, отсидевший три срока на Соловках и вернувшийся в 1950-е писатель обнаружил, что именно на воле люди парадоксальным образом потеряли совесть, бесчестье их больше не угнетает, свобода мысли забыта. Если в лагере всё человеческое выколачивалось в ходе борьбы за выживание, то на «так называемой воле» интеллигентные люди подменяли собственные мысли пропагандистскими газетными передовицами, не столько от страха, сколько по привычке. «Погружение во тьму» — рассказ о лагере, расположенном по обе стороны от колючей проволоки; о погружении рассказчика в ад ГУЛАГа и погружении общества в целом в пучину нового средневековья. В своей автобиографической повести Волков сохраняет неприкосновенными «дореволюционный» взгляд и суждения, не замыленные ни советскими, ни антисоветскими штампами, и не испорченный постепенной деградацией русский язык.

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera