Отверженный дух веками блуждает «в пустыне мира без приюта»: он ненавидит и презирает мир («творенье Бога своего»), ему наскучило даже зло, его не привлекает экзотически прекрасная природа Кавказа и его бурлящая жизнь. Но однажды с Демоном происходит преображение: он видит юную княжну Тамару, которая дожидается своего жениха, и влюбляется в неё — ей на погибель. «Демон» — главный замысел Лермонтова, итог его многолетних размышлений и всей русской романтической традиции. Впрочем, оценить это смогли немногие современники: поэма трагически разошлась со своими читателями.

Лермонтов часто возвращался к уже освоенным сюжетам и перерабатывал их. Начав писать «Демона» в 15-летнем возрасте, во время учёбы в Благородном пансионе при Московском университете, он раз за разом возвращался к этому замыслу на протяжении десяти лет — с 1829 по 1839 год. Всего существует восемь редакций разной степени завершённости, причём в ранних сюжет выстроен не полностью, а действие происходит в неопределённой экзотической местности: по таким деталям, как «тёплый южный день», «лимонная роща» или «испанская лютня», в ней угадывается собственно Испания. Некоторые строки, — например, формула «Печальный демон, дух изгнанья» и начало диалога Демона с его возлюбленной — есть уже в первом варианте текста. В 1831 году замысел претерпевает кризис: Лермонтов пробует заменить четырёхстопный ямб пятистопным, не доканчивает попытку и в сердцах приписывает: «Я хотел писать эту поэму в стихах: но нет. — В прозе лучше».

Впрочем, два года спустя Лермонтов возвращается к брошенной работе. В 1838-м он завершает шестую редакцию поэмы и дарит её Варваре Лопухиной, в которую был безответно влюблён (отсюда название — «лопухинский список»). Эта редакция имеет важное значение в истории поэмы, которая теперь превращается в «восточную повесть»: именно здесь появляются кавказские природа и быт, мотивы грузинской мифологии. Этот текст уже близок к окончательному, который появляется в 1839 году. Дата окончания работы больше ста лет заставляла филологов спорить: долгое время считалось, что последнюю редакцию поэт завершил в год своей смерти, в 1841-м. Впрочем, по мнению литературоведов, Лермонтов, если бы остался жив, вполне мог бы вновь вернуться к «Демону»: «Последняя редакция… именно оказалась последней, а не была подлинным завершением работы над поэмой» ¹  Журавлёва А. И. Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики. М.: Прогресс-традиция. 2002. C. 159. ⁠ .

Язык «Демона» отличается особой патетичностью. Лидия Гинзбург Лидия Яковлевна Гинзбург (1902–1990) — литературовед, писательница, мемуаристка. В 1920-е была близка к ОПОЯЗу. Пережила блокаду Ленинграда, о которой написала книгу «Записки блокадного человека». Специалист по Герцену, автор литературоведческих книг «О лирике», «О психологической прозе». Оставила воспоминания об Ахматовой, Шкловском, Мандельштаме и др. ⁠ писала о целой «системе интонационного нагнетания, цепи гипербол Преувеличение свойств предмета или явления для художественной выразительности текста. ⁠ , лихорадочных поисках максимальной словесной высоты» ² Гинзбург Л. Я. Творческий путь Лермонтова. Л.: Худож. лит., 1940. С. 144. ⁠ . Грандиозно и пространство поэмы. Драма двух персонажей — Тамары и Демона — разворачивается в мире людей, но на самом деле отражает конфликт вселенского уровня. В художественное пространство «Демона» входят «Кавказ, Земля, «кочующие караваны» звёзд, беспредельная ширь эфира, где-то в вышине рай, словом, весь Космос» ³  Манн Ю. В. Русская литература XIX века: Эпоха романтизма. М.: Аспект Пресс, 2001. C. 219. ⁠  — масштаб, соразмерный вопросу о противостоянии Добра и Зла, который ставит поэт. Как пишет лермонтовед Анна Журавлёва, изгнание Демона — «это с самого начала некое абсолютное изгнание: из рая, но и не в ад, а вообще из организованного, божественного миропорядка в «эфир», в пустоту, в бесконечные просторы Вселенной» ⁴  Журавлёва А. И. Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики. М.: Прогресс-традиция. 2002. C. 162. ⁠ .

В поэме находят отголосок разные литературные роды и жанры. В истории о гибели Тамариного жениха и Демоне-соблазнителе просматривается балладный сюжет. Характерная его особенность — пересечение границы между миром живых и миром мёртвых: взаимодействие потусторонней силы с миром живых оборачивается для последнего катастрофой. Именно это происходит во второй части поэмы в форме диалога между Тамарой и Демоном: Тамара теряет душевное равновесие и, позволив Демону поцеловать себя, гибнет в стенах монастыря. Баллада считается лироэпическим Текст, сочетающий элементы лирики и эпоса. К лироэпическим жанрам можно отнести басни, баллады, романы в стихах. ⁠ жанром; взаимодействие эпоса и лирики для «Демона» вообще сверхважно. Если в первой части преобладает эпическое начало, представленное в развёрнутых описаниях (замок царя Гудала, горные пейзажи), то во второй главенствуют лирические монологи Демона, почти сплошь состоящие из гипербол — которые, впрочем, уместны, когда речь идёт о падшем ангеле:

Я тот, чей взор надежду губит,
Я тот, кого никто не любит,
Я бич рабов моих земных,
Я царь познанья и свободы,
Я враг небес, я зло природы,
И, видишь, я у ног твоих.

В поэме Лермонтов сочетает разную просодию, мелодику стиха. Если гневные и страстные речи Демона написаны «железным» ямбом (тем самым, который поэт в стихотворении «Как часто, пёстрою толпою окружён…» хочет дерзко бросить в лицо света), то песня о звёздах и облаках — стихом, по выражению филолога Льва Пумпянского, «эфирным» ⁵  Пумпянский Л. В. Стиховая речь Лермонтова // Литературное наследство. М. Ю. Лермонтов. Кн. I. М.: Изд-во АН СССР, 1948. С. 403. ⁠ , убаюкивающе сладкозвучным: здесь Лермонтов переходит на хорей.

На воздушном океане,
Без руля и без ветрил,
Тихо плавают в тумане
Хоры стройные светил;
Средь полей необозримых
В небе ходят без следа
Облаков неуловимых
Волокнистые стада.
Час разлуки, час свиданья —
Им ни радость, ни печаль;
Им в грядущем нет желанья
И прошедшего не жаль.
В день томительный несчастья
Ты об них лишь вспомяни;
Будь к земному без участья
И беспечна, как они!

Чувство воздушности, эфирности — ключевое для поэмы. Райнер Мария Рильке, прочитав «Демона», говорил о «чувстве крыльев, возникающем от близости облаков и ветра». Действительно, крылья — неизменная деталь облика Демона; по словам Журавлёвой, «создаётся впечатление, что Лермонтову надо прежде всего оживить в сознании читателя сам мотив полёта, воздуха и движения» ⁶  Журавлёва А. И. Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики. М.: Прогресс-традиция. 2002. C. 164. ⁠ .

Гордый ангел, низвергнутый Богом с небес, — сюжет ещё библейский, а запретная любовь райского изгнанника к земным девам — нередкий мотив в европейской литературе. Темы, затронутые в «Демоне», легко найти в предшествующих романтических текстах: «Фаусте» Гёте, «Любви ангелов» Томаса Мура Томас Мур (1779–1852) — ирландский поэт-романтик. Автор поэм, баллад, сборников стихотворений. Близкий друг и один из первых биографов Байрона. В 1818 году написал стихотворение «Вечерний звон» («Those evening Bells»). Переведённое поэтом Иваном Козловым и положенное на музыку Александра Алябьева, оно стало одним из наиболее известных русских романсов. ⁠ , «Мессиаде» Клопштока Фридрих Готлиб Клопшток (1724–1803) — немецкий поэт. Автор од, исторических драм, публицистических сочинений. На протяжении 30 лет сочинял эпопею «Мессиада», в основу которой были положены легенды о жизни Христа. Основоположник гражданской поэзии в Германии. ⁠ , «Элоа, или Сестре ангелов» Альфреда де Виньи Альфред Виктор де Виньи (1797–1863) — французский писатель. Один из главных представителей французского романтизма. Прославился благодаря историческому роману о  заговоре против кардинала Ришелье «Сен-Мар» (1826). Переводил на французский драмы Шекспира. Был автором романтических драм «Жена маршала д'Анкра» (1831), «Чаттертон» (1835). Выпустил сборник военных повестей «Неволя и величие солдата» (1835). ⁠ , «Каине» Байрона — эпиграф из этой драмы предваряет третью редакцию «Демона». «Байронические» поэмы — едва ли не основная часть литературного воспитания Лермонтова в юные годы. Многочисленные демонические злодеи — герои несколько более ранней готической литературы, например «Замка Отранто» Хораса Уолпола Хорас Уолпол (1717–1797) — английский писатель. Автор первого готического романа «Замок Отранто» — мистической истории о том, как владелец итальянского замка находит своего сына раздавленным гигантским рыцарским шлемом. Уолпол вдохновлялся фантастическими сюжетами средневекового рыцарского романа и создал литературу, вызывающую у читателей ощущение постоянной тревоги и ужаса. Имение Уолпола Строберри-Хилл, постройка которого вдохновила его на создание романа, стало местом паломничества для поклонников жанра. ⁠ и «Ватека» Уильяма Бекфорда Уильям Томас Бекфорд (1760–1844) — английский и французский писатель. Член британского парламента. Получил известность благодаря фантастической повести «Ватек» (1782). Также писал путевые очерки и сатирические сочинения под женским псевдонимом. ⁠ (эта повесть — один из первых примеров романтического ориентализма в европейской литературе).

Важнейшее влияние на Лермонтова оказал «Потерянный рай» Джона Мильтона — мильтоновский Сатана вообще стал прародителем многих романтических героев. Как и Сатана у Мильтона, Демон у Лермонтова — сложный, неодномерный персонаж, его могуществу соответствует его тайная тоска и зависть к земному миру:

О! если б ты могла понять,
Какое горькое томленье
Всю жизнь, века без разделенья
И наслаждаться и страдать,
За зло похвал не ожидать
Ни за добро вознагражденья;
Жить для себя, скучать собой,
И этой вечною борьбой
Без торжества, без примиренья!

Всё это в целом соответствует программе отверженного романтического героя, который презирает мир и в то же время находится от него в зависимости. Это «демоническое» чувство повлияет не только на «Демона», но и на «Героя нашего времени». Носители такого сознания действуют и в ранних поэмах Лермонтова, например в «Преступнике» и «Ауле Бастунджи».

Среди русских литературных источников «Демона» — произведения Василия Жуковского «Пери и ангел» (перевод вышеупомянутой поэмы Томаса Мура) и Андрея Подолинского Андрей Иванович Подолинский (1806–1886) — поэт. Служил в почтовом департаменте. Получил известность благодаря поэмам «Див и Пери» и «Смерть Пери». Стал посещать литературные вечера у Дельвига, печатался в «Литературной газете», познакомился с Пушкиным. Впрочем, следующие тексты Подолинского надежд Дельвига и Пушкина не оправдали. Впоследствии Подолинский писал мало и в основном занимался службой, вышел в отставку в чине статского советника. ⁠ «Див и Пери». Как поясняет Жуковский, «пери — это воображаемые существа, ниже ангелов, но превосходнее людей…». Кстати, слово «пери» Лермонтов использует не только в «Демоне» («Как пери спящая мила, / Она в гробу его лежала…»), но и в «Герое нашего времени» (так Печорин обращается к Бэле), и в стихах.

Ещё одно несомненное влияние — поэзия Пушкина. Это в первую очередь «Кавказский пленник» — вплоть до текстуальных совпадений: сравним пушкинское «Я вяну жертвою страстей» с лермонтовским «Я вяну, жертва злой отравы!» или пушкинское «И на челе его высоком / Не изменялось ничего» с лермонтовским «И на челе его высоком / Не отразилось ничего». Но повлияли на «Демона» и другие тексты Пушкина: в поэме можно услышать аллюзии на «Полтаву», отзвуки стихотворений «Ангел» (1827) и «Демон» (1823). Именно из пушкинского «Ангела» Лермонтов заимствует формулу «дух отрицанья, дух сомненья», превращая её в итоге в «дух изгнанья». У пушкинского Демона лермонтовский перенимает ключевые черты:

На жизнь насмешливо глядел —
И ничего во всей природе
Благословить он не хотел.

Наконец, перерабатывая поэму в конце 1830-х, Лермонтов наполнил её мотивами кавказского фольклора. Вероятнее всего, Лермонтов воспользовался легендой о любви горного духа Гуды к молодой девушке. Вообще же «Демон» — своего рода палимпсест влияний: кроме всего прочего, грузинские предания сочетаются здесь со средневековыми мистериями — аллегорическими пьесами, рассказывающими о борьбе ангелов и демонов за человеческую душу ⁷   Манн Ю. В. Русская литература XIX века: Эпоха романтизма. М.: Аспект Пресс, 2001. C. 233. ⁠ .

Текст поэмы стал известен публике задолго до публикации. Она распространялась в рукописном виде, как некогда «Горе от ума» Грибоедова (параллель, замеченная ещё Белинским). Попытки Лермонтова опубликовать «Демона» не увенчались успехом из-за вмешательства в целом доброжелательного, но осторожного цензора Александра Никитенко Александр Васильевич Никитенко (1804–1877) — критик, редактор, цензор. В 1824 году Никитенко, происходивший из крестьян, получил вольную; он смог поступить в университет и сделать академическую карьеру. В 1833 году Никитенко начал работать цензором и к концу жизни дослужился до чина тайного советника. С 1839 по 1841 год был редактором журнала «Сын отечества», с 1847-го по 1848-й — журнала «Современник». Известность получили мемуары Никитенко, которые вышли уже посмертно, в конце 1880-х годов. ⁠ . Сразу после окончания поэмы помощь Лермонтову предложил глава «Отечественных записок» Литературный журнал, издававшийся в Петербурге с 1818 по 1884 год. Основан писателем Павлом Свиньиным. В 1839 году журнал перешёл Андрею Краевскому, а критический отдел возглавил Виссарион Белинский. В «Отечественных записках» печатались Лермонтов, Герцен,  Тургенев, Соллогуб. После ухода части сотрудников в «Современник» Краевский в 1868 году передал журнал Некрасову. После смерти последнего издание возглавил Салтыков-Щедрин. В 1860-е в нём публиковались Лесков, Гаршин, Мамин-Сибиряк. Журнал был закрыт по распоряжению главного цензора и бывшего сотрудника издания Евгения Феоктистова. ⁠ Андрей Краевский Андрей Александрович Краевский (1810–1889) — издатель, редактор, педагог. Краевский начал редакторскую карьеру в «Журнале Министерства народного просвещения», после смерти Пушкина был одним из соиздателей «Современника». Руководил газетой «Русский инвалид», «Литературной газетой», «Санкт-Петербургскими ведомостями», газетой «Голос», но самую большую известность получил как редактор и издатель журнала «Отечественные записки», к участию в котором были привлечены лучшие публицисты середины XIX века. В литературной среде Краевский имел репутацию издателя скупого и очень требовательного. ⁠ . Он многое делал для популяризации лермонтовских произведений, но на сей раз эта помощь не пригодилась, так как у поэта не оказалось рукописи. Как писал Краевский Панаеву Иван Иванович Панаев (1812–1862) — писатель, литературный критик, издатель. Заведовал критическим отделом «Отечественных записок». В 1847 году вместе с Некрасовым начал издавать «Современник», для которого писал обзоры и фельетоны. Панаев — автор множества повестей и романов: «Встреча на станции», «Львы в провинции», «Внук русского миллионера» и другие. Был женат на писательнице Авдотье Панаевой, спустя десять лет замужества она ушла к Некрасову, с которым долгие годы жила в гражданском браке. ⁠ , «Лермонтов отдал бабам читать своего «Демона», из которого хотел напечатать отрывки, и бабы чорт знает куда дели его; а у него, уж разумеется, нет чернового, таков мальчик уродился!» ⁸  Мануйлов В. Лермонтов и Краевский // М. Ю. Лермонтов. Лит. Наследство: Т. 45/46. Кн. II. М.: Изд-во АН СССР, 1948. С. 369. ⁠

Фрагменты поэмы были опубликованы уже после смерти Лермонтова, в 1842 году, в «Отечественных записках». Эта публикация, пускай и неполноценная, состоялась благодаря упорству Краевского: ведь сначала цензура наложила полный запрет, и редактор тогда был вынужден объявить, что анонсированная уже поэма «не напечатана по причинам, не зависящим от редакции». Полностью текст был опубликован в 1856 году в Германии в городе Карлсруэ стараниями родственника Лермонтова генерала Алексея Философова Алексей Илларионович Философов (1800–1874) — военный. Участвовал в Русско-персидской войне 1826–1828 годов, Русско-турецкой войне 1828–1829 годов, французской экспедиции по захвату Алжира, подавлении Польского восстания в 1830–1831 годах и Крымской войне 1853–1856 годов. Воспитатель младших сыновей Николая I — Николая и Михаила. ⁠ . В России полная публикация состоялась только в 1860 году — в собрании сочинений Лермонтова под редакцией Степана Дудышкина Степан Семёнович Дудышкин (1821–1866) — журналист, критик. С 1845 года публиковал рецензии и переводные статьи в «Журнале Министерства народного просвещения», «Современнике». С 1852 года Дудышкин стал критиком «Отечественных записок», а в 1860 году соиздателем и редактором журнала. Был первым критиком, откликнувшимся на «Детство», первую повесть Льва Толстого. Дудышкин критиковал «Современник» и его редактора Чернышевского за излишнюю резкость в оценках, Чернышевский же, напротив, обвинял Дудышкина в «уклончивости и мягкосердечии». ⁠ . Современные научные издания печатают «Демона» по «придворному» списку (который Лермонтов в 1841 году представил для чтения при дворе наследника престола — будущего Александра II) с дополнениями из других списков.

Поэму читали в списках, отрывки из неё декламировал в салонах сам поэт — с неизменным успехом: «М. П. Соломирская, известная петербургская красавица, признавалась Лермонтову, что клятвы Демона производят на неё неотразимое впечатление и что она «могла бы полюбить такое могучее, властное и гордое существо» ⁹  Вацуро В. Э. Поэмы М. Ю. Лермонтова // Лермонтов М. Ю. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 2: Поэмы. Л.: Наука, 1980. С. 530. ⁠ .

Одним из самых восторженных читателей оказался Виссарион Белинский, писавший в письме к Боткину: «Демон» сделался фактом моей жизни, я твержу его другим, твержу себе, в нём для меня — миры истин, чувств, красот. Я его столько раз читал — и слушатели были так довольны…» ¹⁰  В. Г. Белинский — В. П. Боткину, 17 марта 1842 года. ⁠ . До этого в статье «Стихотворения М. Лермонтова» Белинский сравнивал «Демона» с поэмой «Мцыри» — не в пользу последней: «Как жаль, что не напечатана другая поэма Лермонтова, действие которой совершается тоже на Кавказе и которая в рукописи ходит в публике, как некогда ходило «Горе от ума»: мы говорим о «Демоне». Мысль этой поэмы глубже и несравненно зрелее, чем мысль «Мцыри», и хотя исполнение её отзывается некоторою незрелостию, но роскошь картин, богатство поэтического одушевления, превосходные стихи, высокость мыслей, обаятельная прелесть образов ставят её несравненно выше «Мцыри» и превосходят всё, что можно сказать в её похвалу». Цитаты из «Демона» часто встречаются в письмах Белинского этого времени ¹¹  Журавлёва А. И. Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики. М.: Прогресс-традиция. 2002. C.160. ⁠ .

Скакун лихой, ты господина
Из боя вынес как стрела,
Но злая пуля осетина
Его во мраке догнала!

Михаил Лермонтов

Высоко оценил поэму близкий к «Отечественным запискам» критик Алексей Галахов Алексей Дмитриевич Галахов (1807–1892) — педагог, историк. Преподавал русскую словесность в Александровском училище, Петербургском историко-филологическом институте, Академии Генерального штаба. Писал для «Отечественных записок», «Сына отечества», «Московского телеграфа». Автор популярных педагогических пособий по истории русской литературы. Его «Русская хрестоматия», выдержавшая более 30 изданий, впервые ввела в программу школьного изучения тексты Лермонтова, Гоголя, Тургенева. ⁠ , которому Демон напомнил других лермонтовских героев: Арбенина, Измаила, Печорина. Все они, по словам Галахова, «страдают сомнением, горький плод которого — бессмертная мысль, неизбежная дума»; все они так же несут гибель женщинам, с которыми сближаются. Кроме того, в этих личностях отразились «болезни века» — страсть к анализу и скептицизм.

К моменту полной публикации текста в России в 1860 году романтический демонизм уже вышел из моды, и поэму встретили прохладно. Несмотря на то что «дух отрицанья, дух сомненья» Демона импонировал поколению «новых людей», которых публицисты относили к «отрицательному направлению» и «нигилистам», самые радикальные критики эпохи списывали поэму в архив. Например, критик Варфоломей Зайцев Варфоломей Александрович Зайцев (1842–1882) — литературный критик, публицист. Работал в журнале «Русское слово», положил начало полемике между «Русским словом» и «Современником», получившую известность как «Раскол в нигилистах». После покушения Каракозова на императора, как и многие другие нигилисты, был арестован и провёл несколько месяцев в заключении. После освобождения уехал за границу, публиковался в эмигрантских изданиях, сблизился с Бакуниным и Чернышевским. ⁠ — последователь эстетических взглядов Писарева (согласно которым искусство объявлялось бесполезным и отвлекающим от спасительного естествознания) — называл Лермонтова поэтом «провинциальных барышень» и «мечтательных служителей Марса» и доказывал в своей статье «нелепость поступков героев и абсурдность поэмы в целом» ¹²  Журавлёва А. И. Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики. М.: Прогресс-традиция. 2002. C. 161. ⁠ . В целом в 1860-е в русской литературе уже нет места романтизму, а главные позиции занимает проза — вот почему поэма Лермонтова не воспринимается как актуальная вещь.

Разворот происходит в конце XIX — начале XX века: новый расцвет поэзии возродил интерес к «Демону». Если в поэзии середины XIX века слово «Демон» — либо эхо лермонтовского романтизма (например, у Аполлона Майкова Аполлон Николаевич Майков (1821–1897) — поэт. В 1842 году вышел его первый стихотворный сборник, за который он получил пособие от императора Николая I. В середине 1840-х годов Майков сотрудничал с «Современником» и «Отечественными записками», посещал кружок Петрашевского, где познакомился с Достоевским. После разгрома кружка взгляды Майкова стали консервативнее — он сблизился с журналом «Москвитянин», увлёкся древнерусской историей, перевёл «Слово о полку Игореве». С 1852 года служил цензором, позднее стал председателем Комитета по иностранной цензуре. ⁠ ), либо полуиронический штамп (у Некрасова, Николая Щербины Николай Фёдорович Щербина (1821–1869) — поэт. Был наполовину греком, изучал греческий язык. В 1850 году издал в Одессе «Греческие стихотворения». После этого переселился в Москву, где был помощником редактора «Московских губернских ведомостей», а затем в Санкт-Петербург, где устроился на службу в Министерство народного просвещения. По мотивам стихотворения Щербины «Поле битвы» была написана песня «Раскинулось море широко». ⁠ , Василия Курочкина Василий Степанович Курочкин (1831–1875) — поэт, журналист, переводчик. Служил в ведомстве путей сообщения. Получил известность благодаря переводам произведений Беранже. Основал сатирический журнал «Искра». В начале 1860-х годов вступил в революционное общество «Земля и воля». После покушения Каракозова на императора был арестован и несколько месяцев просидел в тюрьме. Писал критические статьи о литературе для «Сына отечества» и «Петербургских ведомостей». ⁠ ), то с 1880-х, с приходом декадентства, количество демонов в поэзии, напрямую отсылающих к Лермонтову и развивающих его мотивы, резко увеличивается. «Демон тоски и сомненья» и «демон неверья» появляются у Надсона Семён Яковлевич Надсон (1862–1887) — поэт. В 1882 году Надсон дебютировал в журнале «Отечественные записки». Спустя три года вышел первый и единственный сборник стихотворений Надсона, принёсший ему широкую популярность и Пушкинскую премию Академии наук. На пике своей славы, в возрасте 24 лет, Надсон умер от туберкулёза. Его поэзия привлекала читателей простотой и искренностью, за это же позднее стихи Надсона нещадно критиковали, для поэтов-символистов они стали символом пошлости и банальности. ⁠ , демонами пестрит поэзия символистов — Мережковского, Минского Николай Максимович Минский (настоящая фамилия — Виленкин; 1855–1937) — поэт, писатель, адвокат. Автор религиозно-философских книг «При свете совести» (1899) и «Религия будущего» (1905). Был членом Религиозно-философского общества в Петербурге. Вместе с Горьким издавал большевистскую газету «Новая жизнь». С 1906 года Минский жил в основном за границей: в Берлине, в Лондоне, где был сотрудником советского полпредства, в Париже. ⁠ , Бальмонта и особенно Брюсова, который сам в своём жизнетворчестве исповедовал несколько карикатурный демонизм. Важное место образ Демона занимает в поэзии Блока: можно вспомнить два его стихотворения с названием «Демон». Стихотворение 1910 года — прямой лирический пересказ мотивов лермонтовской поэмы — или, вернее, впечатления от неё; стихотворение 1916 года написано как монолог Демона, который упивается страданиями Тамары и губит её сознательно (собственно, таким — злобным духом, полным «смертельным ядом / Вражды, не знающей конца» — Демон предстаёт перед спасённой душой Тамары у Лермонтова):

Я пронесу тебя над бездной,
Её бездонностью дразня.
Твой будет ужас бесполезный —
Лишь вдохновеньем для меня.

<…>

Дрожа от страха и бессилья,
Тогда шепнёшь ты: отпусти…
И, распустив тихонько крылья,
Я улыбнусь тебе: лети.

И под божественной улыбкой
Уничтожаясь на лету,
Ты полетишь, как камень зыбкий,
В сияющую пустоту…

В советское время Демон трактовался как носитель порочного индивидуалистического сознания, которое заставляет его страдать и приводит к краху. Формулировки советских критиков были примерно одинаковыми: Софья Леушева писала, что в поэме показана «ограниченность, бесперспективность одинокого бунта души, замкнувшейся в себе, несостоятельность индивидуализма, пренебрегающего человеческим миром…», Валентин Коровин отмечал, что «проблематика «Демона» связана с апологией и гибелью индивидуалистического сознания», Александр Гуревич —  что в поэме «раскрывается трагедия индивидуалистического сознания — духовная ущербность и духовное величие демонического бунта» и так далее.

Реминисценции из «Демона», по большей части иронические, часто встречаются в советской и постсоветской литературе. Но лермонтовской поэме была суждена долгая жизнь и в других видах искусства. В 1875 году в Мариинском театре состоялась премьера оперы Антона Рубинштейна на либретто будущего биографа Лермонтова Павла Висковатова (в основу лёг, разумеется, лермонтовский текст). Несмотря на то что коллеги-композиторы, такие как Николай Римский-Корсаков и Модест Мусоргский, отнеслись к опере холодно, она приобрела большую популярность и до сих пор ставится в театрах. Модернистским прочтением поэмы Лермонтова стали три картины Михаила Врубеля — «Демон сидящий» (1890), «Демон летящий» (1899) и «Демон поверженный» (1901–1902) — и его же графические иллюстрации к «Демону».

Добро и зло в поэме сплетаются в единый узел: даже Демон способен в умилении проливать слёзы. Во второй части поэмы говорится о возможном преображении падшего ангела: «И входит он, любить готовый, / С душой, открытой для добра». «Хочу я с небом примириться, / Хочу любить, хочу молиться, / Хочу я веровать добру», — произносит он, но это не в его власти: поцелуй демона несёт земной женщине смерть. Однако и это торжество зла, в свою очередь, служит исполнению Божественного промысла. Выясняется, что именно страдания Тамары (и, вероятно, её старания отвратить Демона от порока) обеспечивают ей райское блаженство — когда Демон уносит с собой душу Тамары, её спасает Господень ангел:

Её душа была из тех,
Которых жизнь — одно мгновенье
Невыносимого мученья,
Недосягаемых утех:

<...>

Ценой жестокой искупила
Она сомнения свои...
Она страдала и любила —
И рай открылся для любви!

С такой структурой конфликта в дальнейшем будут иметь дело русские романисты — Толстой и Достоевский (Толстому, кстати, приписывается фраза о том, что ни он, ни Достоевский не были бы нужны, если бы «этот мальчик» — Лермонтов — остался жив).

Герой лирики Лермонтова прямо называет себя избранником зла («Как демон мой, я зла избранник»), но это происходит не потому, что он хочет оправдать зло, а потому, что добро бессильно. Отсюда возникает характерная для романтического мировоззрения идея «высокого зла» ¹³ Эйхенбаум Б. Литературная позиция Лермонтова. М.: Изд-во АН СССР, 1941. C. 17. ⁠ , которое происходит из того же источника, что и добро. Точнее всего об этом сказал герой незаконченного лермонтовского романа «Вадим»: «…Что такое величайшее добро и зло? — два конца незримой цепи, которые сходятся, удаляясь друг от друга». Более известная формулировка этой мысли принадлежит гётевскому Мефистофелю: «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».  

Впрочем, Лермонтов уже в 1839 году в поэме «Сказка для детей», которую Борис Эйхенбаум называет «своего рода пародией на «Демона» ¹⁴  Эйхенбаум Б. М. Лермонтов. Опыт историко-литературной оценки. Л.: Госиздат, 1924.  C.125. ⁠ , пересматривает свои увлечения. О воспевании духа, восставшего в одиночку против мирового порядка, он здесь говорит как о пройденном этапе своей жизни:

Кипя огнём и силой юных лет,
Я прежде пел про демона иного;
То был безумный, страстный, детский бред.

<…>

Но я, расставшись с прочими мечтами,
И от него отделался — стихами.

Тем не менее «демонизм» стихов Лермонтова надолго определил его восприятие последующими читателями, став частью мифа о поэте. Разумеется, Лермонтов давал для этого все основания: скажем, в «Ауле Бастунджи» 1834 года авторское предуведомление заканчивается строфой, явно параллельной мыслям отверженного, проклятого героя: «Моей души не понял мир. Ему / Души не надо. Мрак её глубокой, / Как вечности таинственную тьму, / Ничьё живое не проникнет око». В ранних стихах Лермонтов вспоминает, что с детских лет никто не понимал его исключительной души; то же говорит о себе вполне вписывающийся в парадигму демонизма Печорин, а отождествление Печорина с его автором было общим местом критики XIX века.

Эта же готовность критики биографизировать лермонтовские произведения повлияла на восприятие «Демона». Аполлон Григорьев Аполлон Александрович Григорьев (1822–1864) — поэт, литературный критик, переводчик. С 1845 года начал заниматься литературой: выпустил книгу стихов, переводил Шекспира и Байрона, писал литературные обзоры для «Отечественных записок». С конца 1950-х годов Григорьев писал для «Москвитянина» и возглавлял кружок его молодых авторов. После закрытия журнала работал в «Библиотеке для чтения», «Русском слове», «Времени». Из-за алкогольной зависимости Григорьев постепенно растерял влияние и практически перестал печататься. ⁠ писал: «Лермонтов без страха и угрызений, с ледяной иронией становится на сторону тревожного, отрицательного начала в своём «Демоне»… он с ядовитым наслаждением идёт об руку с мрачным призраком, им же вызванным». В Серебряном веке фигура Лермонтова тоже прочитывается сквозь призму образов его главной поэмы. Мережковский в статье «Поэт сверхчеловечества» пишет, что Лермонтов оказался обречён на печальную участь быть среди «тех нерешительных ангелов, которые в борьбе Бога с дьяволом не примкнули ни к той, ни к другой стороне». Владимир Соловьёв Владимир Сергеевич Соловьёв (1853–1900) — философ, публицист. После защиты диссертации в 1874 году уехал в путешествие по Англии, Франции, Италии и Египту. В 1877 году переехал в Санкт-Петербург, где сблизился с Достоевским. Получил степень доктора философии за диссертацию «Критика отвлечённых начал». Соловьёв занимался развитием идеи всеединства сущего, ввёл концепцию Софии — Души Мира, выступал за объединение всех христианских конфессий. Соловьёв значительно повлиял на религиозную философию (Николая Бердяева, Сергея Булгакова, Павла Флоренского) и всю культуру Серебряного века. ⁠ писал, ссылаясь на воспоминания современников Лермонтова, что «рядом с самыми симпатичными проявлениями души чувствительной и нежной обнаруживались у него резкие черты злобы, прямо демонической» (от детской жестокости к животным до взрослой жестокости к людям, в особенности к женщинам). Философ полагал, что «демоническое сладострастие не оставляло его [Лермонтова] до горького конца» и что пером поэта водил настоящий «дух нечистоты», который и заставил Лермонтова прийти к идеализации и «оправданию демонизма», в конце концов его погубивших: в поведении Лермонтова на дуэли с Мартыновым Соловьёв видел «безумный вызов высшим силам», — вероятно, сходный с бессильными проклятиями Демона.

Вместе с тем в характере Лермонтова была и другая сторона, о которой вспоминали те же современники и о которой не умалчивает Соловьёв: Лермонтову была свойственна подлинная религиозность, явно боровшаяся с его демоническими амбициями. Вполне вероятно, что она была сродни желанию Демона «с небом примириться» и «веровать добру». Главное сходство Лермонтова с его Демоном — не в приверженности злу, а именно в амбивалентности, двойственности, затаённой надежде на любовь и обновление.

Лирика Лермонтова пронизана самоанализом, вниманием к малейшим оттенкам переживаний внутреннего «я», что передавалось и его героям — от Арбенина до Печорина. «Демон» не исключение. Лермонтову Демон интересен не только как персонаж, бунтующий против «неба» (характерный для ранней лирики Лермонтова мотив), но и как герой, способный соединять в себе противоположные начала, от холодной ненависти переходить к пламенной любви. Собственно сюжет был довольно условным: поначалу он разворачивался в неопределённой экзотической местности (по некоторым признакам — в Испании) и в неопределённое время. (Любопытно, что в какой-то момент Лермонтов думал связать действие с библейскими событиями; в 1832-м он записывает такой краткий синопсис: «Демон. Сюжет. Во время пленения евреев в Вавилоне (из Библии). Еврейка; отец слепой; он в первый раз видит её спящую. Потом она поёт отцу про старину и про близость ангела; и проч. как прежде. Евреи возвращаются на родину — её могила остаётся на чужбине».)

Демон в первых редакциях ещё достаточно шаблонен, в нём нет глубины, которая чувствуется в окончательном тексте, его речи по сравнению с позднейшим величественным пафосом — почти скороговорка: «И слишком горд я, чтоб просить / У Бога вашего прощенья. / Я полюбил мои мученья / И не могу их разлюбить» (из второй редакции, 1830). Это отвечало схематичности первого замысла. Но в традиции русского романтизма подобных жанровых экспериментов не было — вот почему, ощущая, что замысел «провисает», особенно на фоне неосуществлённой идеи изложить историю Демона и Тамары прозой, Лермонтов перенёс абстрактную проблематику в историческую среду, а экзотику сделал более внятной русскому читателю. Так замысел оброс этнографическими деталями эпохи и географической конкретикой:

И над вершинами Кавказа
Изгнанник рая пролетал:
Под ним Казбек, как грань алмаза,
Снегами вечными сиял,
И, глубоко внизу чернея,
Как трещина, жилище змея,
Вился излучистый Дарьял,
И Терек, прыгая, как львица
С косматой гривой на хребте,
Ревел, — и горный зверь и птица,
Кружась в лазурной высоте,
Глаголу вод его внимали...

Здесь же появляется река Арагва, Койшаурская долина; Лермонтов воспроизводит черты местной культуры — причём весьма небрежно: княжна-христианка носит чадру, а к слову «зурна» даёт не соответствующее истине примечание «Вроде волынки». Для Лермонтова, одного из лучших в русской литературе знатоков Кавказа, он всё-таки остаётся экзотическим пространством, которое можно насыщать произвольными подробностями более или менее восточного колорита. Несмотря на это, само решение обратиться к Кавказу как раз и сообщило философской поэме недостававшую глубину: «Всё изменилось с появлением в поэме Кавказа: полёт демона в буквальном смысле стал выше… художественный мир поэмы беспредельно расширился» ¹⁵  Журавлёва А. И. Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики. М.: Прогресс-традиция. 2002. C. 166. ⁠ .

С 1817 года Российская империя приступила к активному завоеванию Кавказа. Среди участников этих событий оказались русские писатели и поэты, которые столкнулись с реалиями войны за кавказские территории. Одним из первооткрывателей темы Кавказа стал Пушкин с его «Кавказским пленником», «Тазитом» и «Путешествием в Арзрум». В русской романтической поэзии и прозе Кавказ исполнял роль экзотического пространства, идеального для воинской удали («Тазит»), горделивого бунта («Демон») или становления «благородного дикаря» («Мцыри»).

У Лермонтова с ранних лет остались воспоминания о Кавказе как о «райском месте». В 1820-е он ездил к родственникам Хастатовым в имение Шелкозаводское возле Кизляра у реки Терек. Позже Лермонтов посещал Кавказ уже как офицер драгунского полка, принимавшего участие в боевых действиях. В 1837 году Лермонтов, сосланный на Кавказ за стихотворение «Смерть поэта», направился по Военно-Грузинской дороге из Владикавказа в Тифлис, где познакомился с грузинским поэтом Александром Чавчавадзе. Он изучал местные песни, народные легенды о духе Гуде, влюблённом в деву, и о царице Тамаре. Образ Кавказа в «Демоне» вполне соответствует мифологеме первозданной, «дикой» природы, созданной повестями Бестужева-Марлинского Александр Александрович Бестужев (1797–1837) — писатель, литературный критик. C 1823 по 1825 год вместе с Кондратием Рылеевым издавал журнал «Полярная звезда», в котором публиковал свои литературные обозрения. За участие в декабристском восстании Бестужева, находящегося в чине штабс-капитана, сослали в Якутск, затем разжаловали в солдаты и отправили воевать на Кавказ. С 1830 года в печати начали появляться повести и рассказы Бестужева под псевдонимом Марлинский: «Фрегат «Надежда», «Аммалат-бек», «Мулла-Нур», «Страшное гадание» и другие. ⁠ («Аммалат-бек»), романтическими поэмами и стихотворениями Пушкина. Кавказ — территория свободы и воли, пространство, где происходит борьба с природой и человека с самим собой. «Демон» открывается грандиозным пейзажем, а буйство реки сравнивается с львицей, у которой есть грива (эту львицу потом долго будут припоминать Лермонтову как яркий пример ошибки в литературе).

Красота горных пейзажей, их экзотическая мощь подчёркивают отчуждённость главного героя: Демон, глядя на «божий мир», который «дик и чуден», испытывает к нему лишь презрение и зависть. Люди же, в отличие от Демона, живут в согласии с природой. Лермонтов воспроизводит в тексте кавказские свадебные обряды, — например, ритуальный танец Тамары на крыше дома Гудала:

И вот она, одной рукой
Кружа его над головой,
То вдруг помчится легче птицы,
То остановится, глядит —
И влажный взор её блестит.…

Некоторые исследователи, в том числе Борис Эйхенбаум Борис Михайлович Эйхенбаум (1886–1959) — литературовед, текстолог, один из главных филологов-формалистов. В 1918-м вошёл в кружок ОПОЯЗ наряду с Юрием Тыняновым, Виктором Шкловским, Романом Якобсоном, Осипом Бриком. В 1949 году подвергся гонениям во время сталинской кампании по борьбе с космополитизмом. Автор важнейших работ о Гоголе, Льве Толстом, Лескове, Ахматовой. ⁠ , считали, что Кавказ у Лермонтова изображён условно, подобно «оперным декорациям». Но, несмотря на неточности, в «Демоне» сказывается хорошее знакомство Лермонтова с грузинским фольклором. Вот как описаны мысли случайного путника, услышавшего плач Тамары в монастыре:

…Её тяжелое рыданье
Тревожит путника вниманье;
И мыслит он: «То горный дух
Прикованный в пещере стонет!»
И, чуткий напрягая слух,
Коня измученного гонит…

Горный дух, прикованный в пещере к скале, — это Амирани, аналог Прометея в грузинских легендах. В «Демоне» Лермонтов создаёт сложное мифопоэтическое пространство, где переплетаются христианские идеи и элементы грузинского фольклора. Не случайно речь в поэме идёт о христианском Кавказе, а не о мусульманском, как, например, в «Кавказском пленнике» Пушкина. Впрочем, в традиционной грузинской культуре христианский уклад объединялся с эмоциональной стихией Востока. Причина такого синтеза — пограничное положение Древней Грузии, испытывавшей влияния разных культур, и эта пограничность в поэме проявлена самым прямым образом: например, удалой жених не совершил молитву у часовни, которая «сберегала / От мусульманского кинжала». Вольно обращаясь с историко-культурным контекстом, Лермонтов показывает опасную, но в то же время восхитительную Грузию, а её пейзажи создают подходящий фон для страстной любви и сражений высших сил.

Имя Тамара — христианизированная версия еврейского имени Тамар (Фамарь); в Библии это имя носит несколько женщин, главная Фамарь была женой сначала старшего сына Иуды (основателя одного из колен Израилевых, сына патриарха Иакова), затем — среднего. После смерти обоих Фамарь должна была выйти за младшего сына, однако Иуда отослал Фамарь в родительский дом. Тогда женщина прикинулась блудницей и соблазнила своего свёкра, попросив оставить ей в залог печать, шнур и посох. Когда она забеременела, Иуда велел казнить Фамарь за прелюбодеяние, однако Фамарь показала ему его вещи, и Иуде пришлось её оправдать. Фамарь считается праматерью иудейского народа. ⁠ из них — праматерь царя Давида и, соответственно, Иисуса Христа. С иврита это имя переводится как «финиковая пальма» — дерево, считающееся в ближневосточной традиции воплощением красоты; в «Демоне» это значение воскресает в описании невероятной красоты героини:

Клянусь полночною звездой,
Лучом заката и востока,
Властитель Персии златой
И ни единый царь земной
Не целовал такого ока;
Гарема брызжущий фонтан
Ни разу жаркою порою
Своей жемчужною росою
Не омывал подобный стан!
Ещё ничья рука земная,
По милому челу блуждая,
Таких волос не расплела;
С тех пор как мир лишился рая,
Клянусь, красавица такая
Под солнцем юга не цвела.

Ещё одна Тамара, значимая для «Демона», — грузинская царица Тамара Великая (1166–1213). С её именем историки связывают «золотой век» Грузии: широкое распространение христианства и расцвет средневековой грузинской культуры, в том числе поэзии: при ней творили (и воспевали её), например, Иоанн Шавтели Иоанн Шавтели (1150–1215) — грузинский поэт. Принял монашество, жил подвижником в пещерном монастыре Вардзиа. Там написал оду «Абдул-Мессия». Сопровождал царицу Тамару, когда грузинское войско собиралось на битву с мусульманами при Басиани. Прославляя победу грузинского войска, написал «Песнь Вардзийской Богородице». Почитается Грузинской православной церковью как святой. ⁠ и Шота Руставели Шота Руставели (ок. 1172 — 1216) — грузинский государственный деятель и поэт. Получил образование в Греции. Был хранителем казны при царице Тамаре, согласно легендам, был влюблён в неё. Автор поэмы «Витязь в тигровой шкуре». ⁠ . Судьба царицы Тамары ничуть не похожа на судьбу лермонтовской героини — в отличие от неё, царица дважды была замужем: за сыном Андрея Боголюбского Андрей Юрьевич Боголюбский (ок. 1111 — 1174) — государственный деятель. Сын князя Юрия Долгорукого и внук Владимира Мономаха. Князь Владимиро-Суздальский и великий князь Киевский. Перенёс столицу из Суздаля во Владимир. Был убит в результате заговора бояр. Почитается Русской православной церковью как святой. ⁠ Георгием (этот брак оказался неудачным, и Тамара прогнала мужа) и за осетинским царевичем Давидом Сосланом Давид Сослан (ум. 1207) — осетинский царевич, второй муж царицы Тамары. Был главнокомандующим грузинскими войсками: воевал с сельджуками, Иранским Азербайджаном, руководил битвой против мусульман при Басиани. ⁠ , который был другом её детства. Но в грузинских легендах о Тамаре есть переклички с «Демоном»: в частности, представление о том, что царица, спящая в золотом гробу, однажды оживёт и вновь будет справедливо править своими подданными. Неизвестную могилу Тамары можно сопоставить — или, вернее, противопоставить — забытой усыпальнице рода Гудала:

Но церковь на крутой вершине,
Где взяты кости их землёй,
Хранима властию святой,
Видна меж туч ещё поныне.
И у ворот её стоят
На страже чёрные граниты,
Плащами снежными покрыты;
И на груди их вместо лат
Льды вековечные горят.

<…>

Но над семьёй могильных плит
Давно никто уж не грустит.

Ещё одна, сравнительно поздняя и кощунственная по отношению к канонизированной царице легенда о любовниках Тамары, которых она якобы убивала и сбрасывала в Терек, воспроизводится в стихотворении Лермонтова «Тамара» (1841). Здесь мифологизируется биография исторической царицы — обратим внимание, что Тамара, заманивающая к себе в башню злосчастных любовников, описана Лермонтовым так: «Прекрасна как ангел небесный, / Как демон коварна и зла». Таким образом, в позднем тексте двойственность Демона из поэмы реализуется уже в женском персонаже, носящем то же имя, что и погубленная Демоном княжна. Это хороший пример лермонтовской недоброй иронии, хотя и скрытой сладкозвучием стихов.

Филолог Юрий Манн отмечает, что Демон, объявляя о желании примириться с миром и небом, продолжает их обличать: «Диалектика «Демона» такова, что примирение неуловимо оборачивается в нём новым бунтом, возвращение — повторным бегством, обетованный же край — идеальным вместилищем материальных сокровищ» ¹⁶  Манн Ю. В. Русская литература XIX века: Эпоха романтизма. М.: Аспект Пресс, 2001. C. 226. ⁠ . Диалектика — объединение противоположных начал — метод, разрабатывавшийся, в частности, немецким философом Фридрихом Шеллингом. О том, что Лермонтов смотрит на конфликт Добра и Зла сообразно с шеллинговскими «Философскими исследованиями о сущности человеческой свободы», писал и Борис Эйхенбаум. Согласно Шеллингу, «добро и зло — одно и то же, лишь рассматриваемое с разных сторон». Диалектичен, амбивалентен сам Демон — изгнанник рая, но не порождение ада:

То не был ангел-небожитель,
Её божественный хранитель:
Венец из радужных лучей
Не украшал его кудрей.
То не был ада дух ужасный,
Порочный мученик — о нет!
Он был похож на вечер ясный:
Ни день, ни ночь, — ни мрак, ни свет!

Однако разделённое со своей диалектической парой — чистой душой Тамары — Зло в лице Демона обретает вполне определённое происхождение: «Взвился из бездны адский дух» ¹⁷  Манн Ю. В. Русская литература XIX века: Эпоха романтизма. М.: Аспект Пресс, 2001. C. 233. ⁠ .

Судя по всему, Лермонтова привлекала перспектива оправдания «демонизма» — это шло вразрез с общепринятым в христианстве представлением о зле как о нехватке добра. «Демона» можно назвать гимном силе хаоса, который, однако, слабее, чем мир гармонии — тот самый прекрасный мир, который Демон презрительно отвергает, но который, подобно пушкинской «равнодушной природе», торжествует в финале поэмы. Характерно, что Лермонтов способен относиться к своим диалектическим опытам с иронией — в поэме «Сашка», завершённой также в 1839 году, он самокритично отмечает: «К тому же я совсем не моралист, — / Ни блага в зле, ни зла в добре не вижу».

Советские литературоведы, старавшиеся привязать всё к исторической повестке, связывали скептицизм Демона с общей «болезнью века» — скукой, неудовлетворённостью, которой страдает и Печорин в «Герое нашего времени» (Борис Эйхенбаум возводил подобные настроения к фрустрации после провала декабристского восстания). Хотя к такой трактовке стоит отнестись настороженно, общая установка лермонтовских современников на скептицизм, вероятно, повлияла на «Демона». 1830-е — время последекабристской цензуры, «закручивания гаек». В цикле статей «Дилетантизм в науке» Александр Герцен, — подобно Лермонтову, человек поколения 1830-х — писал, что поиск истины у человека этой эпохи связан с попыткой справиться с «внутренним раздором» и найти «краеугольный камень нравственному бытию». В 1842 году Белинский оглядывался на это время в «Речи о критике»: «Во времена переходные, во времена гниения и разложения устаревших стихий общества, когда для людей бывает одно прошедшее, уже отжившее свою жизнь, и ещё не наставшее будущее, а настоящего нет, — в такие времена скептицизм овладевает всеми умами, делается болезнию эпохи. Истинный скептицизм заставляет страдать, ибо скептицизм есть неудовлетворяемое стремление к истине». Если Демон смог на время отказаться от гипертрофированного скептицизма из-за любовного чувства, то Печорин — персонаж «демоничный», но, конечно, более реалистичный и укоренённый в конкретном историческом времени, — был лишён и этой возможности.

Пародия — важный инструмент литературного процесса, который помогает совершиться переходу от одного направления к другому ¹⁸ Тынянов Ю. Н. Достоевский и Гоголь. К теории пародии // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. ⁠ . Когда к середине XIX века романтизм изжил себя (уже в «Пиковой даме» Пушкина видна острая пародия на демонизм и байронизм 1830-х годов), подвергся пародированию и «Демон». Поэт-сатирик XIX века Василий Курочкин Василий Степанович Курочкин (1831–1875) — поэт, журналист, переводчик. Служил в ведомстве путей сообщения. Получил известность благодаря переводам произведений Беранже. Основал сатирический журнал «Искра». В начале 1860-х годов вступил в революционное общество «Земля и воля». После покушения Каракозова на императора был арестован и несколько месяцев просидел в тюрьме. Писал критические статьи о литературе для «Сына отечества» и «Петербургских ведомостей». ⁠ написал свою пародию на «Демона» в 1861 году, когда романтизм уже был старомоден и вызывал иронию. В русской традиции пародисты часто переиначивали классиков-романтиков, что связано со стремительностью смены эпох в русской литературе, нагонявшей западную «в пятилетку за три года». Доставалось не одному Лермонтову: можно вспомнить пародии Козьмы Пруткова на Жуковского. В своей пародии Курочкин иронизировал над ультраконсервативным журналистом Виктором Аскоченским Виктор Ипатьевич Аскоченский (1813–1879) — писатель, историк. Получил богословское образование, исследовал историю православия на Украине. В 1848 году издал первую книгу, посвящённую биографиям русских писателей. Известность Аскоченскому принёс антинигилистический роман «Асмодей нашего времени», вышедший в 1858 году. С 1852 года издавал ультраконсервативный журнал «Домашняя беседа». Два последних года жизни провёл в больнице для душевнобольных. ⁠ : «Печальный рыцарь тьмы кромешной, / Блуждал Аскоченский с клюкой, / И вдруг припомнил, многогрешный, / Преданья жизни молодой».

В 1879 году поэт Дмитрий Минаев Дмитрий Дмитриевич Минаев (1835–1889) — поэт-сатирик, переводчик Байрона, Гейне, Гюго, Мольера. Минаев получил известность благодаря своим пародиям и фельетонам, был ведущим автором популярных сатирических журналов «Искра» и «Будильник». В 1866 году из-за сотрудничества с журналами «Современник» и «Русское слово» просидел четыре месяца в Петропавловской крепости. ⁠ написал сатирическую поэму «Демон», которая начинается так:

Печальный демон, дух изгнанья,
К земле направил свой полёт,
Печальный демон, но не тот,
Что у Ефремова в изданьи
Прошёл без пропусков в народ.
То был не лермонтовский демон,
Не Мефистофель из гусар,
И в мире занят был не тем он,
Чтоб в нём отыскивать Тамар.

Минаевский Демон лишён демонизма — пародия высмеивает скорее бесцельных и праздных людей, чем романтического героя. Этим Демоном движет только любопытство, в котором он и приравнен к людям. Цель Минаева — социальная критика, а мчащийся «в ночном эфире» Демон — удобный «инструмент», чтобы в ироническом ключе показать исторические и культурные особенности разных стран, а также пороки и ханжество их граждан: англичан, французов, немцев. Заканчивается поэма выражением опасения за человеческий прогресс: «Прогресса начатое зданье / Из вековых, гранитных плит / Уже колеблется, дрожит…» Причина, по которой поэты-сатирики 1860–70-х выбирали «Демона» как объект пародии, — его несоответствие «духу времени», оторванность от современного контекста. Эта оторванность усугублялась тем, что полный текст поэмы был опубликован в России относительно недавно: «Демон» стал новинкой, но не новостью.

В ХХ веке над главной лермонтовской поэмой продолжают смеяться, пренебрежительным отношением к ней порой даже бравируют: например, поэт Сергей Нельдихен Сергей Евгеньевич Нельдихен (1891–1942) — поэт. Участвовал в Первой мировой войне. Входил в группу акмеистов «Цех поэтов», посещал заседания литературной студии «Звучащая раковина». Нельдихен воспринимался современниками как «поэт-дурак», «певец глупости». После публикации в 1929 году книги стихов «С девятнадцатой страницы» он был арестован и отправлен в ссылку в Казахстан. В 1934 году вернулся из ссылки, жил в Москве, работал в «Пионерской правде». Сразу после начала войны был вновь арестован. Погиб в ГУЛАГе. В последние годы интерес к фигуре Нельдихена как к одному из теоретиков синтеза прозы и поэзии заметно вырос. ⁠ (фигура, правда, в литературе скорее маргинальная, хоть и очень интересная), хвалился, что не читал «Демона» и познакомился с ним при весьма пикантных обстоятельствах — прячась в шкафу у любовницы, когда не вовремя вернувшийся муж в приподнятом настроении решил продекламировать поэму своей жене. В 1924 году Маяковский пишет стихотворение «Тамара и Демон», где с присущим ему гиперболизмом заявляет, что готов потеснить лермонтовского персонажа и стать новым любовником для Тамары. При этом Маяковский объединяет два разных текста — поэму «Демон» и стихотворение «Тамара», в котором героиня — грузинская царица Тамара, не тождественная Тамаре из «Демона», — бросает своих любовников в реку:

Ну что тебе Демон?
     Фантазия!
                    Дух!
К тому ж староват —
     мифология.
Не кинь меня в пропасть,
     будь добра.
От этой ли
     струшу боли я?

Более того, для достижения пародийного эффекта в конце стихотворения появляется сам Лермонтов, радующийся за «счастливую парочку». Патетическая тема низводится до бытового уровня: «Люблю я гостей. / Бутылку вина! / Налей гусару, Тамарочка!»

В 1927 году «Демон» попадается на зуб Ильфу и Петрову: в журнальном варианте «Двенадцати стульев» глава XLI «Под облаками» называлась по первой строке поэмы Лермонтова — «Печальный демон». В ней можно встретить отсылки к вышеупомянутому стихотворению Маяковского: например, к сошедшему с ума отцу Фёдору, забравшемуся на скалу, ночью прилетает царица Тамара и ведёт с ним фривольный разговор: «Заходили бы, сосед. В шестьдесят шесть поиграем! А?» Сквозь эти отсылки просвечивает ироническое отношение к исходному материалу: в конце главы отец Фёдор распевает арию из оперы «Демон»: 

Через десять дней из Владикавказа прибыла пожарная команда с надлежащим обозом и принадлежностями и сняла отца Фёдора.

Когда его снимали, он хлопал руками и пел лишённым приятности голосом:

«И будешь ты цар-р-рицей ми-и-и-и-рра, подр-р-руга ве-е-ечная моя!»

И суровый Кавказ многократно повторил слова М. Ю. Лермонтова и музыку А. Рубинштейна.

Вероятнее всего, именно пышная опера Рубинштейна — опять же не соответствовавшая «духу времени» — стала новым катализатором иронии по отношению к поэме. Вместе с тем пародирование подтверждало абсолютно классический статус поэмы и её общеизвестность.

Впрочем, в советском литературном восприятии «Демона» есть один пример противоположного отношения: он связан с Великой Отечественной войной. Участница краснодонской подпольной организации «Молодая гвардия» Подпольная антифашистская молодёжная организация, созданная после оккупации Краснодона в 1942 году. Организация насчитывала около 110 участников, её участники распространяли антифашистские листовки, проводили диверсии. В январе 1943 года «Молодую гвардию» раскрыли, большинство её членов были подвергнуты жестоким пыткам, а затем убиты. ⁠ Ульяна Громова, погибшая вместе со своими товарищами, любила и знала наизусть поэму Лермонтова. Считается, что в гестаповской тюрьме она читала «Демона» вслух своим товарищам. Чтение «Демона» — две эмоциональные сцены в романе Александра Фадеева «Молодая гвардия»: в первый раз поэзия Лермонтова позволяет на короткое время забыть о «том ужасном мире», в котором живёт Громова и её подруги, во второй — работает как прямая агитация, позволяя найти воодушевление в самый мрачный час:

О, как задрожали в сердцах девушек эти строки, точно говорили им: «Это о вас, о ваших ещё не родившихся страстях и погибших надеждах!»

Уля прочла и те строки поэмы, где ангел уносит грешную душу Тамары.

Тоня Иванихина сказала:

— Видите! Всё-таки ангел её спас. Как это хорошо!

— Нет! — сказала Уля всё ещё с тем стремительным выражением в глазах, с каким она читала. — Нет!.. Я бы улетела с Демоном… Подумайте, он восстал против самого бога!

— А что! Нашего народа не сломит никто! — вдруг сказала Любка с страстным блеском в глазах. — Да разве есть другой такой народ на свете? У кого душа такая хорошая? Кто столько вынести может?.. Может быть, мы погибнем, мне не страшно.

Драматичный сюжет «Демона» и музыкальность лермонтовского стиха привлекали внимание русских композиторов. Впечатление от поэмы перенёс в свою Третью симфонию в 1874 году Эдуард Направник Эдуард Францевич Направник (1839–1916) — композитор, дирижёр. Родился в Чешском королевстве, в 1861 году переехал в Россию. На протяжении почти 50 лет был главным дирижёром Мариинского театра, дирижировал около трёх тысяч оперных представлений. Был первым дирижёром опер «Каменный гость» Даргомыжского, «Снегурочка» Римского-Корсакова, «Борис Годунов» Мусоргского, «Пиковая дама» Чайковского и «Демон» Рубинштейна. ⁠ , а в 1886 году в Мариинском театре Борис Фитингоф-Шель Борис Александрович Фитингоф-Шель (1829–1901) — композитор, музыкальный критик. Автор оперы «Мазепа» по поэме Пушкина «Полтава», оперы «Демон» по либретто Соллогуба на тему одноимённой поэмы Лермонтова, балета «Золушка». Как музыкальный критик публиковался в «Московских ведомостях». Написал книгу воспоминаний «Мировые знаменитости (1848–1898)». ⁠ поставил оперу «Тамара». Но главным и самым известным «лермонтовским» музыкальным произведением стала опера «Демон», поставленная в 1875 году Антоном Рубинштейном Антон Григорьевич Рубинштейн (1829–1894) — композитор, пианист, дирижёр. Автор опер («Демон», «Персидские песни»), симфоний, множества фортепианных пьес. Основатель Русского музыкального общества, благодаря Рубинштейну в Петербурге была создана первая в стране консерватория. Рубинштейн стал первым её директором. В первом выпуске среди учеников Рубинштейна был Пётр Чайковский. ⁠ в Мариинском театре. Композитор сделал акцент на «восточном колорите» поэмы — отчасти в ущерб философской проблематике. Как и текст Лермонтова, опера подверглась цензурным гонениям: в 1871 году её первую версию запретили к постановке, поскольку «общее очертание драмы имеет характер,  несовместный с учением нашей церкви, и может затронуть в публике религиозное чувство, тем более что подобные сопоставления Ангела с Демоном на сцене доселе не являлись…». После корректировок постановку одобрили; несмотря на все сложности при её создании и скепсис коллег Рубинштейна, она считается одним из лучших его произведений. Известный беллетрист Пётр Боборыкин Пётр Дмитриевич Боборыкин (1836–1921) — писатель, драматург, критик. Редактор и издатель журнала «Библиотека для чтения». Автор множества романов, рассказов, пьес, работ по истории литературы. Отчасти благодаря Боборыкину в русский язык вошло слово «интеллигенция». ⁠ писал об успехе композитора: «Напиши он только одного «Демона», — он и то оставил бы по себе имя русского композитора. «Демон» после опер Глинки стал на сцене кульминационным пунктом по всеобщему признанию в той всё разрастающейся толпе, которая и в столице, и в провинции делается способной ходить в оперу не из простого любопытства, не из обезьянства моды».

То не был ада дух ужасный,
Порочный мученик — о нет!
Он был похож на вечер ясный:
Ни день, ни ночь, — ни мрак, ни свет!..

Михаил Лермонтов

В связи с оперой Рубинштейна о Демоне начинает думать художник Михаил Врубель.  Падший ангел занимал его не меньше, чем самого Лермонтова. В 1891 году он проиллюстрировал новое собрание сочинений Лермонтова, в том числе поэму «Демон». По словам Сергея Дурылина Сергей Николаевич Дурылин (1886–1954) — литературовед, богослов, театральный критик. С 1906 по 1917 год совершил ряд этнографических поездок по Русскому Северу, после которых сформулировал тезис о граде Китеже как основании русской духовной культуры. Был секретарём Московского религиозно-философского общества памяти Владимира Соловьёва. После революции переехал в Сергиев Посад и был рукоположён в священники. В 1922-м Дурылина арестовали и отправили в ссылку в Челябинск. После возвращения работал театральным критиком, преподавал в ГИТИСе. ⁠ , «Врубель поражал всех, кто пристально вглядывался в его творчество, необыкновенной близостью к Лермонтову. Эта близость не значит — только особая внимательность художника-иллюстратора к иллюстрируемому писателю — внимательность, переходящая в талант распознавания стиля его произведения» ¹⁹  Дурылин С. Н. Врубель и Лермонтов // Литературное наследство. М. Ю. Лермонтов. Кн. II. М.: Изд-во АН СССР, 1948. С. 541. ⁠ : художнику удавалось передавать оттенки эмоций героев, от иллюстрации к иллюстрации они менялись сообразно движению замысла Лермонтова. А вот воспоминания Любови Блок Любовь Дмитриевна Блок (урождённая — Менделеева; 1881–1939) — актриса, историк балета, мемуаристка. Дочь химика Дмитрия Менделеева, жена поэта Александра Блока. Под псевдонимом Басаргина играла в театре Комиссаржевской и Петроградском театре народной комедии. Была главной музой символистов, воплощением Вечной Женственности, вдохновила Блока на создание цикла «Стихи о Прекрасной Даме». Андрей Белый отразил свои неразделённые чувства к ней в романе «Петербург». В Первую мировую войну Любовь Блок была сестрой милосердия. Написала книгу «Классический танец: История и современность», а также мемуары «И быль, и небылицы о Блоке и о себе». ⁠ : «Дома всегда покупали новые книги. Купили и иллюстрированного Лермонтова в издании Кушнерёва. Врубелевские рисунки к Демону меня пронзили… Но они-то как раз и служили главным аттракционом, когда моя просвещённая мама показывала своим не менее культурным приятельницам эти новые иллюстрации к Лермонтову. Смеху и тупым шуткам, которые неизменно, неуклонно порождало всякое проявление нового — конца не было. Мне было больно (по-новому!). Я не могла допустить продолжения этих надругательств, унесла Лермонтова и спрятала себе под тюфяк; как ни искали, так и не нашли». Главные демоны Врубеля — картины «Демон сидящий» (1890), «Демон летящий» (1899) и «Демон поверженный» (1901–1902).

Лермонтовская поэма живёт в других видах искусства и сегодня. В 2003 году в Театре им. Моссовета «Демона» поставил Кирилл Серебренников, отдав главную роль Олегу Меньшикову («В поэме Лермонтова разлито ощущение нестабильности. Вот-вот землетрясение начнётся. Кавказ, в общем… Может быть, этой самой страстности нам не хватает в жизни, в окружающей среде…» — говорил режиссёр). В 2014-м «Демона» поставил в Театре им. М. Н. Ермоловой хореограф Сергей Землянский: этот спектакль — пластически-музыкальная интерпретация поэмы без единого слова. Наконец, «Демона» — несколько иронически и сквозь фильтр «Молодой гвардии» Фадеева — вспоминают герои недавней пьесы Андрея Родионова и Екатерины Троепольской «Зарница»: «Когда Ульяна Громова читала «Демона», / Ей было нужно, чтобы ей сопереживали, / И иногда для этого годится даже Лермонтов. / Должно быть что-то, что нас объединяет». На сегодня это, пожалуй, последний вариант взаимоотношений русского искусства с блестящей и во многом неуместной поэмой.